Город в Германии в земле Северный Рейн-Вестфалия. Кёльн знаменит своим главным храмом — Кёльнским собором, одним из главных католических храмов Германии. Население: 1,08 млн. человек.
Кёльн
Bor
Железная ржавая курица — Кёльн
плывёт колокольная месса
Свои декорации двигает тролль,
но сам из-под рампы — ни с места;
И кажется — миг — на соборе пробьёт
и остов оденется в перья
и когти сожмут боевое копьё
опаснейшей хваткой империй;
Но нет, нарастает мажорная медь,
во мне отзываясь минором,
и солнце опять застревает в кайме
сиянья над кёльнским собором…
Я очень люблю этот горестный край,
ажурную готику шпилей,
стального порядка алмазную грань,
и вечности — Гёте и Шиллер;
Но всё же,
на встречных,
когда ни взгляну,
спиной ощущаю мурашки —
и меряю мысленно, помня войну,
эсэсовский гребень фуражки…
Кёльнский собор
Алексей Орехов-Старший
Я царь — я раб — я червь — я бог!
Г. Р. Державин
«Соборов купола и колокольни
Возведены не верой, а трудом», —
Я рассуждал, прогуливаясь в Кёльне,
Где даже и с окраин виден Дом.
Куда бы с любопытством ни воззрился,
Я чувствовал, как он мой взгляд манит,
И медленно к нему центростремился,
Как будто винтик я, а он магнит.
И вот, застыв под сводами колосса,
Я потрясён, раздавлен, поражён,
Душа поёт в восторге безголосо,
А дух покорен, дух уничижён.
Намоленные, чуть ли не святые,
Я трогал камни, холод их и гладь…
«Они ведь помнят времена Батыя», —
Всё силился я тщетно осознать.
О, детище неведомого века,
Трудов непостижимых торжество,
Явил ты не ничтожность человека,
Ты доказал величие его.
Кёльн
Андрей Бонди
Звон раздался колокольный,
Разогнав остатки снов.
Мы гостим сегодня в Кёльне,
Он достоин пары слов.
Возле древнего собора
Многолюдно каждый час.
Гулкий шум от разговоров,
Череда отдельных фраз.
Вверх ступеньки вьются круто,
Ходит кругом голова.
Здесь длинней, чем есть, минуты,
Только видимы едва.
Город не многоэтажный,
Много парков и садов.
Оценить сумеет каждый
Сколько вложено трудов.
Берега красавца Рейна
Шарм особый создают.
Мест достаточно питейных,
Где пивка для всех нальют.
Есть канатная дорога,
Зоопарк, музеи, цирк.
Что сказать ещё в итоге?
В общем, все тут молодцы!
Кельн
Антон Ткаченко-Абдразяков
Вновь рисую я пейзажи,
На картине, что из слов,
Виноградные долины,
И готический собор!!
Мост широкий через реку,
Поезда идут вперёд!
Удивительные люди,
Жизнь весенняя идёт!
Город чудный миллионник,
Очень низкие дома,
И практически нет пробок,
Удивительна страна!!
Город весь пропитан тайной,
И волхвами он храним,
Город очень, очень важный,
Бог с людьми там говорит!!
И стремятся все к собору,
Поклониться трём святым,
В этом городе у Рейна,
Где туристом я побыл!!
А сейчас сижу вновь дома,
Вспоминаю светлый край,
Где река, казалась морем,
Где орган звучал, звучал!!
Кёльнский собор
Вадим Константинов 2
Этот древний собор,
Странным образом
Смог…
Все границы времён…
Все законы
Нарушив…
Точно взятый из ножен
Былого
Клинок,
Поразить твоё
Сердце!..
Взяв в плен твою
Душу!..
Прогулка по Кельну
Валерий Нуартье
Маленький город, красивый и тихий,
Чем-то таинственный, чем-то великий,
Тянется к небу Кельнский Собор,
Колокол бьет, вызывая восторг.
Сказки, легенды — фонтаны хранят,
Гномов фигурки о том говорят.
Вечером Кельн свой меняет наряд —
Арки мостов как, гирлянды горят.
В центре играют огнями витрины,
Тихо, не слышно уже лимузинов.
Славное пиво в GAFFEL am DOM,
Нас приглашают отужинать в нем.
Вот вверх по Рейну плывет пароход,
И словно сказка к нам в гости придет-
Древние замки пред нами встают,
Мифы и сердце Германии тут…
Лестница в небо
Игорь Николаевич Фролов
Стихотворение написано после посещения Кельнского собора
Я вверх иду по лестнице крученой,
Спирали сжатой временных эпох,
И на себя немного огорченный,
Что раньше сделать этого не смог.
Внизу такие маленькие люди,
Ужель и я такой же муравей,
Путь к Богу на Земле настолько труден,
Быть может, в небо надо поскорей.
И я иду наверх, где душ обитель,
И оболочка вся трещит по швам,
Меня заметит там небесный покровитель,
Благие мысли, может, ниспослав.
Я выше поднимусь над суетою,
Где слышен только колокольный звон,
В порывах ветра я пойму, что стОю,
Но не пойму, жизнь — явь иль сладкий сон.
Кёльн
Ирина Хорошева
Здесь DOM прекрасный стоит.
Он холоден, строг на вид,
Но если войти в него,
Становится так тепло
От множества ярких свечей,
От стеклышек витражей,
От тихой возни детворы
В костюмах далёкой поры,
От песен, что здесь поют,
В душе создавая уют.
Посмотришь на лица людей
И станешь немного добрей.
——
Коль силы ты не пожалеешь,
600 ступеней одолеешь
И ветра выдержишь напор,
Тебя поднимет ввысь Собор.
И сказочный миг он подарит тебе,
И ужиком Рейн поползет по земле…
Кельнский ветер
Ксения Синяя 2
В том городе — Ветер — хозяин,
Угрюмец, трюкач, менестрель…
Коснется захлопнутых ставен,
Проникнет в запретную дверь…
И станет свидетелем тайны…
У Рейна ведь много глубин,
Над Кельнским собором тумана,
В Альпийских ущельях стремнин.
Зачем Ветру темные тайны?!
Резвись себе, дуй и свисти…
Где хочешь летай неустанно,
Нигде ни о чем не грусти…
Вот утром он мчится на рынок
Средь пестрого люда гулять,
Выплескивать сливки из крынок,
Петрушку с прилавков сдувать…
Потом он резвится вдоль Рейна —
Летает туда и сюда…
Погревшись немного в котельной,
С любовью качает суда…
Вот в бане слегка развлечется,
В пекарне вкус булок вдохнет…
В харчевне, где шнапс морем льется,
Слезинку с пьянчужки стряхнет…
Играется рухлядью нищих,
Листву за безумной влачит,
Покойникам в вечных жилищах
О чем-то с надгробий кричит.
Качнув на монахе сутану,
Взберется на Кельнский собор,
Туда, где разверзт многогранно
Над контуром стройки простор…
Как скучно, куда взгляд ни кинуть!..
Он сходит с соборных лесов
И тщетно пытается сдвинуть
На ратуше стрелки часов…
Льнет к бюргершам, к дамам пригожим,
Взметает подолы разинь…
А за полночь с поздним прохожим
Бредет сквозь пустынную синь…
Сменяется осенью лето,
Зимою — осенние дни,
Все скоро покажется тщетой,
Но ждет он зачем-то весны…
Наступит весна — он — где птицы,
Покрывшие все небеса,
Он всюду ликует, томится
И рвется за дол, за леса…
Летит по дороге, по пашне…
Укутан в плащ-свист с плеч до ног,
Стоит на горе или башне
И дует и дует в свой рог…
У Ветра нет тени, есть эхо,
И нет на земле двойника…
Ну вот ведь какая потеха!
Ну вот ведь какая тоска!
Кёльн
Лариса Коско
Здесь вбито время в камень мостовой,
Вмуровано в ажурные фронтоны,
Здесь дымным исполином надо мной
Пронзают небо шпили Kоlner Dom(а).
Брусчатка помнит поступь королей,
Истертая веков неспешным шагом,
И ветка вишни, распустившись в ноябре,
Вспять повернёт истории армаду.
Здесь бесконечны переулков кружева,
Подслеповатые дома в одно оконце
Плечами крыш столкнулись, словно два
Из бара выходящих кёльнца.
Лишь старый Рейн не предъявляет счёт,
Как тыщу лет назад, спокойно, ровно,
Из будущего в прошлое течёт —
Для вечных рек история условна…
А в Кёльне дождь…
Любовь Самойленко
А в Кёльне дождь…
И ветер веет с Рейна.
Собор пригож,
Такой со дня рожденья.
И ветер веет с Рейна.
Собор пригож,
Такой со дня рожденья.
Иная жизнь.
Иные люди, нравы.
Но дерзко мысль,
А мне ведь здесь по-нраву.
Иду по Кёльну…
Любовь Самойленко
Иду по Кёльну, радуюсь виденью,
Такие краски, зелень, чистота
И лёгкий дождь не портит настроенья,
Когда вокруг такая красота.
Такие краски, зелень, чистота
И лёгкий дождь не портит настроенья,
Когда вокруг такая красота.
По лестнице спускаюсь ближе к Рейну.
Такой, как Днепр, такие же мосты,
И корабли, и баржи, и строенья,
И также синь безбрежной высоты
Всё хорошо. Одно меня смущает.
И портит настроение слегка.
Прохожие, приветствуя, не знают,
Что их не понимаю языка.
Кёльн
Михаил Этельзон
Шёл путями сюда окольными —
посмотреть на твои дворы…
Что наделал ты колокольнями,
рейнской сталью что натворил.
Я стою под собора сводами,
и не радуют витражи;
видно, старые счёты сводим мы,
снова прошлое пережив.
Мне не спится здесь, мне не ходится,
слишком пиво твоё горчит,
это память за мной охотится,
каждым камнем вокруг кричит.
Вижу загнанно, слово дичь я сам:
вырываясь из древних стен,
башни варваров в небо тычутся —
к Богу вопль, застывший стон.
Упрекаешь весь мир руинами —
как сравняли тебя с землёй.
Ты оставил в земле родных моих,
в небе — дымом, в печах — золой.
Римский пасынок — из колонии
поднимался, неся кресты…
Успокой меня колокольнями,
дай надежду тебя простить.
Агриппина — матерь Кёльна
Николина Вальд
Суровый Рейн под шумный ветер
Волной стучался в берега,
Под слоем двух тысячелетий
Историй память дорога.
На возвышении близ склона
Леса и вырубками пядь,
Стояли крытые соломой
Домишек этак двадцать пять.
Там до и после новой эры
Под бренной кровлею листвы
Спокойно жили убиеры*
Среди лесов и тишины.
Но вот явились грозной тучей
Римлян нежданные войска.
Вёл легионы Гай могучий,
За ними пыли облака.
Под этим натиском просторы
Обороняться не смогли,
Убрались кельты в лес и в горы
С их облюбованной земли.
Германик — мудрый прокуратор
Обнёс селение стеной,
Построил домики солдатам,
Простил вернувшихся домой.
Тогда ж форпоста основатель
Открыл в истории главу:
Он породил для Кёльна матерь,
Для римлян — чёрную вдову.
Ей поклонялся с колыбели
Послушный Оппид Убиор**,
Бойцы восторженно глядели
И все вернувшиеся с гор.
Девчушка — сущий ангел божий,
Для всех любимицей была —
Порхала, с бабочкою схожа,
Кудрява, личиком бела.
Но взгляд холодный Агриппины
Смущал родных и весь форпост,
Когда она в костёр невинных
Котят клала, держа за хвост.
Ей чуждо было состраданье,
Любила с «чувством» куклы рвать.
Жестокость дочерних деяний
Глубоко в сердце била мать.
Отец Германик в неспокойный
Рим вызван был, чтоб смыть позор,
Чтоб дать империи достойный
Набегам варваров отпор.
Окончить в Курии раздоры —
Он просто был необходим.
Его семья из Убиора
За ним последовала в Рим.
Шли годы… Лирика Катулла
Забыта. Пошлость и разврат.
Вождём кровавого разгула
Стал Агриппины кровный брат.
Мечта сестры — одеть корону,
Ей нужен Рим и вся страна,
А на пути дороги к трону
Несокрушимая стена.
Но вот Калигулы развраты
Окончил меч. Из бытия
Муж Клавдий — новый император,
Она — царица и судья.
Безжалостна и деспотична,
Амбициозна и умна,
Неудержима, энергична
И в средствах выбора вольна.
По трупам с лёгкостью ходила,
В глазах уверенный покой,
На царство сына утвердила,
Отправив мужа в мир иной.
В тот век кровавый не напрасно
(Нерону лишь шестнадцать лет)
Боялась чернь царицы властной
И трепетал нобилитет.
Сыскать признание в столице
За череду кровавых дел,
За неспокойные границы
Не удалось. Таков удел.
Быть может, дух внедрил пороки
В семейный род. И вот итог —
Нерон надменный и жестокий
Зарезал мать свою и сжёг.
Однако в Кёльне списком длинным
Её в веках благодарят,
И ставят кёльнцы Агриппину
Как их святых — в почётный ряд.
Когда судьбой витиеватой
На трон взошла, то с этих пор
На память с чувством виноватым
Пришёл ей бедный Убиор.
Пришла забытая отрада
За форт, где детство провела.
И в срок короткий из посада
Имперский город возвела.
Велись в Колонии*** работы
От самых Рейна берегов,
Царица с родственной заботой
Слала им деньги и рабов.
Дворцы построили и храмы…
Ушли разбой и грабежи.
Взошли усадьбы пышной гаммой
И закрепились рубежи.
* Убиеры — кельтские племена.
** Оппид Убиор — римское название Кёльна.
*** Колония — Кёльн по немецки и по русски, тогда как на всех других языках зовётся Колонией(Cologne).
Старый Кёльн — город мастеров
Николина Вальд
В седые мысли погружённый, вобрав в себя могучий дух,
Стоит величественный волот и, созерцая всё вокруг,
Бросал в разбуженное небо свои кресты и купола,
Людей на мессу собирая, звонят его колокола.
Во все туманные столетья спешат по лестнице крутой,
Благопристойные упрямцы — как на ладони Кёльн большой.
Закрыв глаза, представит зритель большой ремесленный квартал,
Священнодействует пресвитер, Христос распятый будто ждал…
Спешит ремесленник на мессу в объятьях утренних лучей,
Блеск экипАжей с позолотой самодовольных богачей,
Им уготовлены балконы, с узором кресла, пух, уют,
Последним медленно заходит благочестивый нищий люд.
Церковный хор и прихожане из бревиария псалмы
С блаженной страстью распевали в тиши соборной полутьмы,
Орган торжественно старался, молился праведный народ —
Им благосклонно отзывался из-под небес высокий свод.
Был в глубине веков суровых и оружейников союз,
Кузнец ковал мечи и шлемы, чтоб защитить судьбу свою,
Свои дома, своё хозяйство, своих детей и матерей,
Чтоб гот готовил штолен вкусный, камзолы шил для них еврей.
Скрипели мельницы натужно, им ветер крылья раздувал,
Пшеницу добрых земледельцев он в жерновах перетирал.
А пастухи пасли скотину на заливных лугах вдоль вод,
Коровы вкусный сыр давали, а овцы — мясо для господ.
Со всей Вестфалии умельцы шли в Дом* с толпою прихожан,
Где «Стабат Матер долороза…»** пел хор блаженных горожан,
Потом в рабочие кварталы, печь крендель с солью, шить, лудить,
Ковать, чинить аккордеоны и разоспавшихся будить.
А вечерами горожане любили в кнайпах спор вести —
В подвале бюргер молчаливый в штанах из штопаных холстин
За кружкой пива «философски» о бренном мире рассуждал,
Пока Гертруда не являлась — жена, которую не ждал.
Хоймаркт*** в тот век не только сено — в рядах кузнец и сыровар,
Купцы с нагруженных баркасов везли товары на базар,
Товар для всякого хозяйства переполнял торговый двор —
Добрел и рос многоязыкий, став Кёльном, Оппид Убиор****.
* Дом — Кёльнский собор
** Из католической молитвы — Мать скорбящая стояла…
*** Хоймаркт(Heumarkt) — Сенной рынок
**** Оппид Убиор — старое название Кёльна
Дары волхвов
Татьяна Цыркунова
Кёльнский собор — он знаменит, велик,
Здесь головы волхвов хранятся,
Увенчанный короной каждый лик,
Дары Христу им только снятся.
Пришли с Востока древние цари,
Когда зажглась звезда Иисуса…
И принесли прекрасные дары,
Объектом ставшие искуса.
Царь молодой по имени Каспар,
И средний — звали Валтасаром,
А Мельхиор — слаб, немощен и стар, —
Объят был жертвенным пожаром.
Формы — трапеция, ещё квадрат, —
Пластинки золотом сверкали…
Небесный царь дарам волхвов был рад,
Хоть они жертву предрекали.
Жертвой невинной позже стал Христос,
Он умер за грехи людские.
Жизнь собственную на алтарь принёс,
Презрев все радости мирские.
Вот смирна — масло, семьдесят маслин, —
Единство Бога с человеком.
Мессия в мире был только один…
Волхвы гордились славным веком.
Ах, как торжественно звучит орган!
Кёльнский собор навек прославлен,
Ведь он волхвам приютом вечным стал,
Их дар с величием представлен…
Кельнский собор
Улекса фон Лу
Это линии, только лишь линии,
и как будто бы нет здесь объемов!
Завершен собор Шинкелем, Цвирнером,
и органною мессой поет он.
И в готических стрелах и лилиях
в небеса весь собор устремился,
в камне лился на площадь он ливнями,
чтоб молитвой земля напоилась.
Здесь Святого Петра дароносица,
ларь с мощами волхвов — вещь священная.
А собора хорал ввысь возносится,
и трепещет порталом и стенами.
Ах, Собор Кельнский, душу волнующий,
и мадонна святая Миланская!
Ты побудешь здесь и веришь — в будущем
будет в мире светло, чисто, ласково.
Крест Геро — и Христово величие,
смертью нам даровавшем прощение.
И величественное, и личное —
весь собор дарит душ просветление!