Юлий Цезарь, Август и их потомки
Анатолий Чигалейчик
Был Юлий Цезарь образован,
Сердца людей мог привлекать,
Но тайно был честолюбивым,
Мечтал в деревне первым стать.
Создав союз с Помпеем, Крассом,
Умчался галлов покорять,
Потом он стал диктатор в Риме,
Смог Римом строго управлять.
Ввёл календарь он Юлианский,
А раньше был Григорианский,
Но был в сенате Юний Брут,
Всем недовольный юный плут,
Мечтал семь пятниц на неделе,
В свой календарь сей Брут внедрить,
Стал тайно заговор творить.
В сенате Кассий, Брут и Каска,
Убили Цезаря втроём,
Октавиан не стал царём,
Назвал себя он просто Август,
Став императором потом.
В сеть Клеопатры не попал,
Хотя о ней всю жизнь мечтал,
Был Август маленького роста,
С царицей справиться не просто.
Октавиан построил бани,
Три легиона Вару дал,
И покорять восставших готов
В Тевтонобургский лес послал.
Вар потерпел там пораженье,
Оставил Август выраженье:
«Вар, Вар верни мне легионы,
Зачем нам варвары тевтоны!»
И головой об стену бил,
Дыру в стене той проломил.
Потом в ничтожество попал,
И от обжорства жертвой стал.
Его наследники шалили,
И Римлян древних веселили,
Внучок по кличке Калигула,
В сенат привёл с собой коня,
Возвел в сенаторы средь дня.
Потом был император Клавдий,
Ничтожный телом и душой,
С развратной жил он Мессалиной,
Потом женился на другой.
Совсем пропащей Агриппиной.
Был старший сын его Британик,
Но править Римом стал Нерон,
Он лишь в искусство был влюблён.
Его мамаша Агриппина,
Отца Нерона отравила,
И Римом управлять решила,
Сынок избавился от мамы.
Яд не опасен был для дамы,
Тогда он нанял двух злодеев,
И мать родную погубил,
Нерон звероподобным слыл
Убрав родню свою жестоко,
Жил император одиноко,
Под флейту так фальшиво пел,
Что деревянный Рим сгорел.
А тут у греков время Оно,
Священный праздник Посейдона,
Решил Нерон там состязаться
И стал на флейте упражняться.
Народу уши осквернил,
И древний Рим с тоски завыл.
Тут возмутились легионы,
Нерон пронзил себя мечом,
Воскликнув » Я здесь ни при чём,
Мой Рим любимый догорает,
Какой артист здесь умирает»
Потом два года длилась смута,
Нагрянули три баламута,
Гальба, Отон затем Вителлий,
Потом на трон залез Нервон,
Задушен был Комодом он.
Комод был слишком безобразен,
Его конец совсем ужасен,
Его солдаты задушили,
Чтобы цари народ любили.
На трон залез Диоклетиан,
Лет двадцать жёг он христиан.
Его за это упрекали,
И вдруг все римляне узнали,
Свой трон отдал Максимиану,
Довольно грозному тирану,
А сам в Долмацию подался,
Там сельским делом занимался,
Растил он репу, забавлялся,
И этой репой наслаждался.
(Диоклетиан действительно вырастил выдающуюся репу в 305г. до р.х.)
Юлий Цезарь
Борис Львович Фроенченко
«Пришел, увидел, победил!»
Но этого ничтожно мало…
Кого я в чем-то убедил?
Кому-то в жизни легче стало?
Сенат… Но это не народ —
Убогость,скрытая речами…
Нагородили огород:
«Рим, ты велик! Но чем — мечами?
К ногам я Рима положил
Египет, в Азию дорогу
И что в итоге заслужил?
Лишь окровавленную тогу…
Я беспощаден был и крут,
Но мощь моя неоспорима,
А ты, мой друг — предатель Брут?
Что сделал ТЫ во славу Рима?
Что ты лелеял, что любил?
Ты — вождь измены многоглавой…
Ты Рим, не Цезаря убил —
Ну что ж, «хвала» тебе и «слава»…
Сквозь ткань истории бредя
В толпе веков необозримой,
Пусть люд поймет, что ты и я —
Мы оба были частью Рима
И, перейдя пучину вброд,
Сквозь сонм погибших, босых,сирых,
Поймут, что НИ ОДИН народ
Не может быть владыкой мира!
Цезарь
И Рубикон уж перейден.
На Рим победный путь проложен
С тобой твой верный легион.
Остались позади сомнения,
Теперь гражданская война.
С Помпеем ждут тебя сражения,
Где чья-то смерть за власть цена.
И будут новые победы:
Фарсал, Диррахия и Тапс.
Помпея смерть от рук измены,
Триумф, диктаторство и власть.
Объятья сладкой египтянки,
Борьба, реформы и почет.
Но жизнь твоя в руках гадалки
И заговор всему итог.
Не верит Цезарь в смысл пророчеств.
К чему, когда он почти бог.
Но марта меч уже заточен
И Брутом твой отмерен срок.
Был путь стратега и тирана,
Но слава ветрена порой,
И зависти смертельна рана,
Лишь время властно над тобой.
В плену звезды твоей другие,
Что в титул имя превратят.
О славе Цезаря поныне
Иные могут лишь мечтать.
Юлий Цезарь. 44г. до н. э.
Галкин Юрий Анатольевич
Божественным знаком падучей болезни,
Отмечено с детства святое чело,
Исчезли тела, но дела не исчезли,
И с пятнами Солнца, на сердце светло.
Шагнуть, не боясь за предел Рубикона,
Примерить на темя лавровый венок,
В себе воплотить дух и совесть закона,
Империю бросить у собственных ног.
Раздвинуть границы античного мира,
И варваров дружбой в союз единить,
И не было в Риме другого кумира,
Который так ярко жизнь смог — бы прожить.
Твой дух был богаче, чем золото Креза,
Но полз по стране демократии спрут,
Исчезнул сенат, окись съела железо,
Какое по ручку воткнул в сердце Брут.
Являлись на свет короли и бароны,
Эпоха рождалась под символ с крестом,
Но свет излучают твои легионы,
А мрак поглощает Европу потом.
Юлий Цезарь
Дарья Барановская
Божественный Цезарь, создание древних,
Вы были народным кумиром.
Прекраснейших женщин и воинов верных
Имея, Вы правили миром.
Казалось тогда, в дни побед и сражений,
Когда возлагали лавровый венок,
Что нет выше власти, Божественный Цезарь,
Не тронут Вас смерть и порок.
Но разум тревожат сказанья пророков,
Видения мартовских ид.
Они предрекают Вам множество сроков,
Твердят, что народ отомстит.
С тех пор, как пришли Вы к ступеням Сената
Под звуки оваций и лестных похвал,
Не друга имели Вы близкого — брата,
Чей острый клинок Вашу жизнь оборвал.
Божественный Юлий, прекрасен Ваш город,
Над водами Тибра возвысился Рим.
Минуют его и пожары, и голод.
Века простоит он, богами храним.
Но в этом раю для чумы и проказы,
Где алые реки так часто текли,
Предателя Вы не заметили сразу,
И в этом погибель нашли.
Божественный Цезарь, из многих сражений
Вы вынесли только лишь слово «война».
И в ней похоронен Ваш истинный гений,
Которому жизнь — не цена.
Божественный Юлий, в веках Ваше имя
Звучит для потомков, как знамя побед.
Любой узнает в нем властителя Рима,
Чья слава не меркнет средь прожитых лет.
Аве, Цезарь
Елена Анирусс
Славься, живой герой золотых баллад!
Сердце стучит вселенскому зову в такт,
Гонишь вперед овец и полки солдат,
Чтоб превратить тропинку в имперский тракт.
Нитка судьбы в игле, и конец — узлом,
Версты текут путём от столба к столбу,
Время покроет голову серебром,
Вырежет руны на потемневшем лбу…
И никому уже не свернуть назад, —
С посохом и мечом сращена рука, —
Воинским маршем, поступью мирных стад
Ты за собою в даль уведёшь века.
Юлий Цезарь
Елена Викторовна Удовенко
От земли далекой Галлии,
Накалив войною пыл,
Берегам родной Италии
Полководец подходил.
На коне с златой попоною,
Позади оставив мир,
Приближался к Рубикону он —
Император и кумир.
Что ж мы ждём ещё, родимые?
Жребий брошен… был не мной
В Риме помпеянцы мнимые
Нож готовят за спиной.
Началась война гражданская
Брат на брата — кровь за кровь.
Стонут земли итальянские,
Слёзы женщин вновь и вновь.
Бьются всадники в ресталищах,
Звон металла о металл,
Города горят в пожарищах —
Рим столицей розни стал.
Аве, Цезарь! Всех с победою!
Всем награды, ордена.
Хлеба, зрелищ все отведают —
Вот настали времена!
Твёрдо взял бразды правления,
Справедлив его закон.
И не вынес унижения
Злейший враг его Катон.
Только царский свет величия
Души чёрные слепил,
И под дружеским обличием
Зависть кто-то затаил.
Окружили трон Великого,
Из-за пазухи кинжал…
И единственный был крик его —
Когда Брута увидал.
Юлий Цезарь
Игорь Маклашин
Я перешел свой Рубикон,
Я сжег мосты, чтоб не бояться.
И пламенным копьем, пронзая сон,
Звенит призыв воинственного братства:
«Идущие на смерть приветствуют тебя!»
Стеной встают могучие когорты.
«Мы победим и веря, и любя.
И не боимся мы ни Бога и ни черта!
Ты Цезарь наш, Виват, Виват, Виват!
Мы за тобой пойдем и в рай, и в ад!»
Все кувырком, и заедает суматоха,
А я сержусь, что ничего не успеваю.
Но виду не подам, что все так плохо,
Я делаю навстречу первый шаг
И успеваю, и побеждаю!
Пришел, увидел, победил,
Иначе незачем впрягаться.
Бороться и искать,
Бороться и искать,
Найти и не сдаваться!
Цезарь
Константин Вуколов
Идём с тобой и говорим,
Как жил когда-то Древний Рим.
Хвали его или ругай,
Но был талантлив Цезарь Гай
В любви, сражениях, делах-
С вином победы на губах,
И, не считая светлых дней,
Жил с Клеопатрою своей.
Не прав был, каждому нужна
Вне подозрения жена,
Побольше зрелищ и вина,
И лучше мир, а не война.
Тебе не я сказал, а он,
О том, что пройден Рубикон,
Пришёл, увидел, победил…
А я тебя лишь проводил.
Цезарь 3. 306 филосовское
Олег Марковец
Дороги, акведуки и дворцы;
Ораторы, ристалища, и термы,
Сенаторы, и лучшие бойцы,-
Твои владения, Цезарь, непомерны!
Твоих побед, теперь, не перечесть,
И полководцев, помнят имена.
И множество рабов у Рима есть,-
Цветущая империя сильна.
Тебе, наш Император, удалось,-
Прославить своё имя на века.
Но по ночам, не раз Тебе пришлось,
Решать один вопрос, наверняка:
-Успех у женщин, слава,- пустяки.
Почти всем миром править,- ерунда.
Но что в конце у жизненной реки,
Когда придёт черёд уйти туда?-
И Цезарю сказали мудрецы:
-Нам тоже не решить такой вопрос,
К нему — как в воду, спрятаны концы.
Ты, Император, в этом мире,- гость…
Там может быть, и правда, что-то есть,
И жизнь там может лучше, чем сейчас.
Но Цезарем, Ты будешь только здесь,
Как видно — там, решают всё, за нас.
Гай Юлий Цезарь
Себя на славу грозную обрек.
И гордо возвышается над миром
Победоносный лавровый венок.
Еще ни прорицатели, ни карты
Не предвещают никакой беды;
И ты еще не видел Клеопатры —
Исчадия безумной красоты.
Еще идут с победой отовсюду
Солдаты, закаленные в бою,
Еще ты слишком доверяешь
Бруту Судьбу неблагодарную свою.
Еще привычно правишь колесницей,
Вздымая пыль объезженных дорог.
Но лучший друг безжалостной десницей
Свой выхватить готовится клинок.
Все это повторяется веками,
И непреложна истина сия:
Легко мы разбираемся с врагами,
Но предают нас все-таки друзья.
Цезарь
Фокеева Елена
Стал радугой, земным законом,
Не перейдённым Рубиконом-
Одним из тысячи светил.
В веках стоять остался Рим.
Не цель оправдывает средство,
Определяет лишь соседство
В существовании с другим.
Цезарь
Шурченко
В пурпуре и венце лавровом
Сидит он в ложе Колизея,
Толпою тысячеголовой
Трибуны на него глазеют.
В нём всё загадочно и строго,
Полны достоинства движенья,
Не зря он уподоблен богу
Широких масс воображеньем.
Хвале народной нет предела,
Что объяснить совсем не сложно —
Для славы Рима цезарь сделал
То, что казалось невозможным.
Восторгам молча он внимает,
В себе уверен и беспечен,
Хотя отлично понимает —
И бог земной отнюдь не вечен.
Когда случится неизбежность,
Когда пройдёт похмелье тризны,
Ему наденет раб небрежно
Венок с шипами укоризны,
Закроет гроб, и тут же люди
Восславят небо: «Наконец-то!»,
Сенат культ цезаря осудит,
Пропьют наследники наследство…
Но не спешите с возмущеньем —
Ведь это дедовский обычай,
Иное стало б нарушеньем
Старинных правил и приличий.
Ну а пока… Пока что сердце
Его бурлит живою кровью
И все глядят на самодержца
С горячей искренней любовью.