Стихи о городах и странах: Дрезден

Анатолий Бондарь

За Эльбой в зелени Altstadt,
По Leipzigstrasse пик движения.
Куда-то снова все спешат
С Модерн в Эпоху Возрождения.

Квадраты ржавых кирпичей
Сложились в ладные строения
И блики солнечных лучей
В старинных окнах отражением …

Качает Эльба на волнах
Клин теплоходика уютного,
Всегда, как молодость, вольна,
Как лента — вдоль окна каютного.

Мостов связующий каскад,
Как по ремню петель полоски.
По берегам речной фасад
То незатейливый, то броский.

Старинный Дрезден. Суета.
Трамвайных линий вязь. Причалы …
Здесь церковь русская в крестах,
Здесь все духовные начала.

И негасимая любовь
К неиссякаемым истокам
Культуры, творческих основ
В своём стремлении высоком.

Дрезден

Виктор Коростышевский

Копии всегда грустнее оригиналов, —
они уже что-то знают о смерти.
Бомбежкой легко сметаются с пьедесталов
боги, и уж тем более, черти.

Всегда есть причины не любить генералов,
обожающих прежде всего порох.
Они изучают свойства материалов,
как плоть на зуб изучает Молох.

Жалость в мундире — это, простите, химера.
Дрезден вряд ли бы умер от голода,
но у янки есть бомбы со смесью ФизЕра —
куда там коктейлю Молотова.

Из-под руин, крысиных нор, жутких завалов,
где плавилась плоть, обращаясь в пепел,
выползли тени сентиментальных вандалов,
нынче узнавших смертельный трепет.

Хорошо, если удастся собрать осколки, —
значит, время пришло собирать камни.
Мир потом разберётся: кто овцы, кто волки,
и как дошли до безумной грани…

Всё в прошлом, кроме взгляда Сикстинской мадонны,
кроме камней, поющих симфонии,
кроме Веттинов тысячелетней колонны,
кроме моей любви к Саксонии.

Дрездену

Виктория Полински

Эти Ангелы на крышах
Ну конечно же Твои!
Дрезден, ты живешь и дышишь,
И купаешься в любви!
А когда-то был в руинах-
Всё проклятая война,
Но слетелись Херувимы,
Чтоб помочь вернуть Тебя!
Возродился ты из пепла
Словно Феникс золотой,
И людская вера крепла,
Что вернёшься снова в строй.
Я желаю твоим скверам,
Твоим церквям и мостам
Никогда не нюхать серы-
Запах адский. Никогда!
Пусть всегда лучи Светила
Цветом розовым своим
Красят башни, крыши, виллы…
А тебя мы сохраним!

Дрезден- бывший славянский город

Виктория Полински

Дрезден- бывший славянский город.
Он Дроздянами был наречен!
В нем дрозды не почувствуют голод,
Но немецким он быть обречен…

И славянские корни позвали
С этим городом сладить судьбу.
Здесь живу, но подспудно печали
Посещают меня наяву.

Отголоски родимого рода
Я встречаю в округе порой:
Сербы- кучка славянонарода
Тут, однако, довольны собой!

Археологи много открыли
Городищ на » немецкой земле»,
А историки суть извратили,
Что Славяне- народы во тьме…

Не могу я с неправдой мириться-
И глаза вам открыть хочу.
Как же долго во лжи вариться?
Вот поэтому я не молчу!

Дрезден

Геннадий Глухота

Дрезден вызывает уважение,
Посетить его любой не прочь.
Здесь Наполеон свой ход сражения
С Пруссией просчитывал всю ночь.

А английские бомбардировки
В сорок пятом. Ужас и кошмар!
Город — сплошь завалы и воронки
И незатухающий пожар.

Слава богу, позади трагедии,
Город выжил, дальше жить готов.
В рейтинге любой энциклопедии
Он один из лучших городов.

Мы всё ждем, что станет мир добрее.
Мир спасет, конечно, красота.
В Дрезденской картинной галерее
Ты поверишь в это навсегда!

Выстроились здания вдоль Эльбы
И мосты склонились над рекой.
Дрезденские сказочные эльфы
Охраняют города покой.

Дрезден. Путеводитель

Грета Димарис

Попивая апфельвассер
Грета шла по Бургерштрассе
Шел трамвай тринадцать-драйцен
Грета прыг в него на кройце
Перекрестке Лист и Ляйпциг
До Постпалц дворцов и Цвингер.

Плавно шел своим маршрутом
Непремино рельсо рутом
Тот трамвай от станцен к стацен
В том числе и к Пушкин-плацу
Желтый ваген подошел.

Гэдээр еще витает
И советское здесь помнят
Но уже не различают
Тех узоров как иные
Пионеры — галстук синий
Вместе со святой Марией
А спортсмен в трусы одетый
Был в почете без Советов.

Хорошо идти по штрассам
Попивая апфельвассер
Пятна черные старинных
Нумерованных осколков
Расщепленных пропеченных
И нашедших место в пазле
Мне мигают будто очи
Я в ответ им тоже щурюсь
Был тут дождь но все просохло
Дрезден нравится мне очень
Солнце есть и алес гут.

Дрезден

Любовь Федунова

Помпезный, величавый, грандиозный,
Смешав барокко с модным рококо,
Над Эльбою, в наряде грациозном,
Взлетает в высь свободно и легко.

Похож на кавалера в панталонах,
В атласных лентах, модных кружевах,
Великий Дрезден — на гористых склонах —
Купается в ликующих лучах.

Резные купола — в объятьях света,
Куда-то в даль осеннюю плывут.
Теснятся в залах старые портреты,
Веков прошедших незабвенный труд.

Творения поистине бездонны,
Их глубину не выпить до конца,
Но каждому «Сикстинская мадонна»
Красу откроет женского лица!

Движения — воздушны и прекрасны.
В глазах царят тревога и тоска,
А мудрое чело — по-детски ясно,
И свет души идёт через века…

Поверить трудно, что военым смерчем
Был город превращён в руинный плац.
Но выстоял в потоке быстротечном
И вновь открыл жемчужину для глаз.

Плывут суда по Эльбе величаво,
Пыхтят, вздыхают, будто над Невой.
Два города — два побратима славы,
Триумф барокко над речной волной.

Дрезден

Марк Горбовец

В Германии красивых мест немало
И вряд ли все увидеть суждено,
Но есть такое — в душу что запало,
Что знаменем искусства рождено.

То Дрезден — чудесная Саксонская столица,
Блистающий барочной красотой,
Его шедеврами весь мир гордится,
Их лучезарной высотой.

Дворцы над Эльбой распростерлись,
«Балкон Европы», стометровое панно,
В котором на века, чтоб в памяти не стерлись,
Правителей лицо запечатлено.

Средь них король особый — Август Сильный,
Саксонией он правил сорок лет,
В художествах знаток цивильный,
То был искусства подлинный рассвет.

Дворцы, художеств галереи,
Скульптуры Цвингера,
Коллекции фарфора и картин —
Музейных множество с шедеврами витрин.

Гравюрный кабинет и оружейная палата,
Собрания в «Зеленых сводах» ста фигур из злата,
Рубинов, изумрудов, тысяч бриллиантов,
И королевских сверх богатых экспонатов.

Саксонский Дрезден знаменит,
Его музеи восхищают,
Пленяет города чудесный вид
Его с любовью люди навещают.

*********************************************

Цвингер

Анатолий Бондарь

Январь под робкой белизной.
На Эльбе сонное течение
Туманной скрыто пеленой.
И … тишь до умопомрачения …

На оголённых кронах лип
Слезинки пасмурной погоды
И зябкой сыростью налип
Покой на цвингерские своды.

Не стёрты варварства следы
С декора позднего барокко:
Впитавшись в стены, едкий дым,
Фонит, неистребимый сроком.

Творенья помысел нестар
Дюрера, Вермера, Джорджоне …
Великий Рафаэль свой дар
В Сикстинской воплотил Мадонне.

Разумно-вычурная стать
Парада Цвингерских строений.
Нас будет юностью питать
Неугомоннных поколений.

Брожу, в задумчивости тих,
Века пролистываю сонно.
И, опьянённый, вижу их:
Отцов чарующей Саксонии.

Дрезденский Цвингер

Валентин Клементьев

Дрезденский Цвингер — величие формы!
Символ столицы культуры и нормы,
Барочный стиль, воплотившийся в мощь —
Для славных торжеств, апельсиновых рощ.

Декор утонченный — изысканность стиля,
Польской короной расправлена сила,
Поздний рассвет живописной среды
Градостроительных форм красоты.

Ясность объёма — скульптурною группой,
Динамика пластики — золотом утра.
В Эльбской долине чудесный дворец!
Возвёл Пёппельман — гениальный творец.

Поэты, художники и музыканты
Стремились раскрыть свои грани таланта,
Их Дрезден тянул, словно мощный магнит,
Радовал местный пейзаж, колорит.

На площади льют в музыкальность фонтаны,
Гуляют по парку, как будто бы паны,
И Купол Ворот позолотой орлов
В себе заключают и честь и любовь.

Примкнули к торцам два крыла галереи
С Дворцовым мостом по центральной аллее,
Симметрия нежит обзором глаза,
От барочной роскоши бьются сердца.

Придворная жизнь и большие гулянья,
В красивой оправе стоят изваянья,
Эстетика дуг — грандиозный размах
Мог только задумать всесильный монарх!

Таким оказался Август второй,
Отдал он приказ строить Цвингер большой,
Подобье Версаля для шумных балов,
Чтоб мог принимать всех гостей и послов.

Постройки из дерева — театра подмостки,
С отчётливой линией внешнего лоска,
В парадном убранстве плац и трибуны,
Явились венцом королевской фортуны.

И вскоре строения в ряд вознеслись,
В нарядной подкове сюжеты слились,
Жемчужиной центра возник Павильон,
Играют часы с каждой четвертью звон.

Изрезанность линий — скульптурные сцены,
Подковкой фасад обращён для арены,
Лепнина фронтона с картушем герба
Напоминает всю власть короля.

Ворота короной — блестящая слава!
Четыре орла, будто вдеты в оправу,
Рельефная выпуклость — сложный объём,
Геральдика связей — развёрнутый фон.

Оформил декор Бальтазар Пермозер,
В гармонии пластики: плавность, размер,
Тут изваянья — природной средой
Изящно парят над журчащей водой.

Причудливый мир живописных фигур,
Осознанный стиль хитроумных скульптур,
Сущность создания темы фасадов,
Единством решений ваянье каскадов.

Купание нимф — стилизацией жанра!
От блеска воды очищается карма,
Мифическим благом — искусственный грот,
Каскады течений рождают восход.

Божественный миф — эстетической мыслью,
Символика чувств аллегорией смысла,
Природным явленьем звучанье воды, —
Как плавность мелодий высокой любви.

Играют натуры, какое блаженство!
Лучи придают сцене дух совершенства,
Волнующий ритм обаяньем токкат
И лира романса на песенный лад.

Представлен штрихами стиль рококо,
Что некогда ввёл живописец Ватто,
Капризная линия в декоративность,
Зачатками форм теплота и интимность.

В периметре площади шесть павильонов:
Для трапезы, празднеств и важных приёмов,
Громадные окна в рефрен галерей,
Статуи, вазы, как блики огней.

Позднее возникла в изыск Галерея:
Полотна Рембрандта, Ван Дейка, Дюрера…
Сокровища Рубенса и Боттичелли,
Картины Тьеполо, Корреджо и Рени.

Мадонна Сикстинская — шедевр Рафаэля!
Высоким искусством творца Возрожденья,
Античная живопись в яркий портрет,
И образ несёт благородство и свет.

Богатство коллекций, архитектура
И Мейсенской славы — мануфактура,
Уходят в столетья по стрелке времён
И Цвингер открыт в дорогой эталон!