Годы жизни: 1728 — 1762
Род: Гольштейн-Готторп-Романовская династия
Предшественник: Елизавета Петровна
Преемник: Екатерина II
Отец: Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский
Мать: Анна Петровна
Дети: Павел, Анна
Дом романовых — 10. Пётр Фёдорович Третий
Анатолий Новосёлов
Пётр Фёдорович Третий (Карл Петер Ульрих)
Годы жизни — 1728 — 1762
Годы правления — 1761 — 1762
В Швеции у дочери Великого Петра,
Анны, сын родился с именем бабули.
Мальчик рос болезненным.
Как мама умерла,
Ветры от отчаянья силы в нём задули.
В ранней подростковости с папою простился.
Няньки никудышные часто Петю били.
Злобой, к удивлению, он не наводнился,
Только что к вину его черти пристрастили.
Скромный рост блондина молодил не хило.
Юный император с голосом крикливым.
Жажда к наслаждениям разум в нём размыла;
Также боязливым был и весьма наивным.
В русскую империю Петр приехал с тётей,
Лизой, самодержицей, дочерью Петра
Погонял собак своих для большой охоты,
Резался в солдатики с ночи до утра.
С немкой Ангальт Цербской в скорости венчался.
Жёсткою София выпала супругой.
Хоть союз по крепости, жаль, не устоялся.
Павел, сын от Петера, стал отцу заслугой.
Дальше понеслась струя чистого разврата…
В Лизе Воронцовой Петер растворился.
И Екатерина не была зажата —
Польский граф Станислав ею соблазнился.
У руля державы Пётр стоял полгода.
Внешнюю торговлю наделил свободой.
Охранял лесов массив, кладезь от природы,
Основал госбанк страны для обменной моды.
Манифест о вольности (выправил) дворянства,
Базу для правления создал Катерины.
Польские порядки ввёл
в армию.
От пьянства
Стали Петер с Катей словно злые псины,
Да войну, что шла семь лет, с Пруссией уладил.
Армии заслуги все свёл пером на «нет».
То, что завоёвано, Пруссии отправил.
Глупый «Петербургский мир» подарил лишь бед.
От Екатерины шло к Петеру презрение,
Вскоре узурпировать власть в стране взялась.
Лишь в Ораниенбауме Пётр нашёл спасение.
Свита Катеринина затоптала в грязь.
Впредь самодержавною стала Катерина.
Петер отречение подписал, разбитый…
Немка примерять пошла во дворце перину,
Пётр пал насильственно. Спитый и забытый.
Он мог быть хорошим правителем
В одной из немецких земель,
Он мог бы солдатом восторженным
У Фридриха верно служить,
Но в полу-тюремной обители
Он рухнул фрегатом на мель.
Увы! Государям низложенным
Без трона уже не прожить.
Пётр Третий
Иван Есаулков
Он — внук Великого Петра
И Карла Шведского! При этом
России послужить пора
И для него пришла… Но где там,
Коль не был православным он,
А оставался протестантом,
К тому же не был наделён
Пётр — пусть и плохоньким — талантом!
За Прусским Фридрихом гонясь,
Его безумно обожает
И королю великий князь
Во всём бездумно подражает.
В себя он прусское вобрал
В своих манерах и одежде:
Был часто пьяным, как капрал,
И ограниченным невеждой.
К тому ж Россию не любил
В отличье от родного деда:
Мир с пруссаками заключил,
Лишивши армию победы,
И в этот злополучный час
Ничьим советам он не внемлет.
Тем миром Фридриха он спас,
Причём вернул ему все земли.
Голштинцев при дворе собрал
И в русской гвардии, при этом
Из ссылки Миниха призвал,
Чтоб он служил ему советом.
Был выпущен им Манифест
О даровании свободы,
Но хороша была та весть
Дворянству, только не народу.
Имущество конфисковал
Монастырей, причем в сутаны
Переодеть он пожелал
Священников (возможно, спьяну!).
Хотел Пётр с Данией войну
Начать, Россию презирая.
И… гвардия его жену
На стол Российский выбирает!
Петру III Федоровичу Царствование декабрь1761-июнь
Людмила Вышковская
Вот уж Россия кому не нужна
И Православие тоже.
С Пруссией в ночь прекратилась война.
Фридрих ему дороже.
Что завоевано русским мечом,
Фридриху он подарил калачом.
Русских, однако, обидеть, похоже,
Выйдет себе же гораздо дороже.
И, поиграв с беспечностью,
Увы, не с бесконечностью,
Тот Царь в бесславии почил.
С умом бы долго жил.
Пётр III
Николай Тимченко
Во многом дело деда* продолжает,
Но не всему тогда пришла пора.
Как зеркало Россия отражает
Полгода власти Третьего Петра.
Церковные именья государству
В то время по указу перешли.
И в Манифесте вольности дворянству
Идеи воплощение нашли.
От Тайной канцелярии отказом
Покончил с произволом палачей,
Чтоб следствием проступок был доказан
На дыбе кто б ни брал вины ничьей.
Он равенством религий прекращает
Зажим старообрядцев, мусульман —
Тем лютеранству двери открывает,
И в том его политики обман.
Да, он голштинец, немцами воспитан,
И противоречив в делах страны.
Нерусским духом с детства он пропитан.
Гвардейцы же… жене его верны.
Дед* — Пётр I
Пётр III
Павел Галачьянц
То не ветер ли под Ропшей?
Бьёт в лицо на отмаш дождь…
По дороге нехорошей,
Где ж хорошую найдёшь,
Мчит карета, что картина!
Что там — грязь или ухаб!
В ней дрожит Екатерина —
Малорусская из баб…
В ней Обида на Обиде!
В ней Мечта живёт одна,
Чтобы Родину увидеть,
Где так весело жила…
Там — всё чисто и спокойно.
И голштинцы на плацу…
И по выправке — Достойны,
И Красивы по лицу!
Их мундиры взяты кантом
И глаза подведены…
Как прекрасны аксельбанты
Под сиянием луны!
Там — в Голштинии далёкой,
В бедном замке, на реке,
Было ей не одиноко —
Востроглазенькой Фике!
Там не нужны откровенья.
Нет вселенских Кутежей,
Нет роскошнейших Владений
Посреди грязи и вшей!
Бьёт ухабами дорога.
Снова, снова поворот…
На душе лежит Тревога
От… Петрушиных охот!
Гонит зайца гончих свора.
Охмелевший от вина,
Мчит наследный Принц Престола,
Чуть привстав на стременах…
И вечерняя пирушка,
И картёжная буза…
А стрельба по полным кружкам,
Разве вам не весела!
И ботфорты не снимая,
Лезет к фрейлене в кровать…
Эх, Россия молодая!
Разве ж с ним Тебе шагать?
Разве ж с ним в Нужду и в Радость?
Разве ж с ним на штык врага!
С ним ли под российским флагом
Слать корветы за моря!
Обнажая Крест нательный,
Принц влетает на порог!
Как всегда, без промедленья —
Жалит всех его клинок!
Его валят, вяжут руки,
Пена лезет между губ…
Лишь отрывистые звуки
Всё пульсируют в мозгу…
И кричит ночная птица.
Петербург в туманы лёг.
У больной Императрицы
Крутит боль суставы ног!
О Петрушиных проказах
Лишь ленивый промолчит…
Наказать бы всех, да сразу!
Но советуют врачи:
Кровь пускать попеременно,
Травы пить, лампаду жечь…
Мужем быть с женой примерным!
А от фрейлейн — поберечь…
Бьют часы, что у камина,
Пьёт отвар Царица в ночь:
— Надо бы Екатерине
Потихонечку помочь…
Неглупа, с душевной силой,
Терпелива и… тверда.
Ей — держать в руках Россию,
Ведь не в руки же Петра!-
Так, предвидя и надеясь,
Ждёт Царица у окна.
И услужливо лакеи
Мёд несут и молока.
А внизу, у анфилады —
Привезли Пера с женой
Для широкого доклада
Перед Тётею родной!
И, боясь Руки и Слова,
В руки Крест и очи — вниз,
За Принцессеным подолом
Зарыдал наследный Принц!
Тётка нервно морщит губы.
Оглашает свой Вердикт:
— Ограничена прислуга,
Собутыльников — в постриг!
Фрейлин — в дальние уделы,
Дядек Петиных — в острог!
А с Тобой чего же делать?-
Взгляд тяжёл на Катю лёг…
— Чтоб мечтательские блудни
О Голштинии — забыть!
И, чтоб с завтрова полудня,
Быть при мне, не то — в постриг!
Чтобы Павла, без вопросов,
Всем наукам обучать!
Что-то больно он курносый…
Вроде, ни в Отца, ни в Мать!
Да, ко мне водить почаще,
А то будет, как Отец:
Ни в Голштинии приказчик,
Ни в России огурец…-
Отвернулась. Двери настежь.
Удаляясь в свой Покой,
Она думала о Власти…
Чьей держать её рукой?
Под рукой Императрицы
План земель, лесов и руд.
Чьей рукой стеречь границы,
Подавлять Раздор и Бунт?
Всё ещё потом случится…
И, в нагретую постель,
Отошла… Императрица…
Шёл декабрь. Мела метель…
То не вьюга ли под Ропшей.
Петербург бурлит с утра…
На полгода тяжкой Ношей
Русь ложится на … Петра!
И, прищурясь хитрым взором,
На него глядит Фике…
И играет у Орловых
Утром солнце на клинке!