Вдалеке от проезжих дорог,
Умирала деревня заброшенной
Пережив вековечный свой срок
И нахохлившись мокрыми птицами
Деревенские избы стоят,
Не узнать, не увидеть что снится им
В сельской улице, строенной в ряд
Осень гостью явилась непрошенной
Там, где время застыло в домах,
Да качается клевер нескошенный
На раздолье в заросших полях
И задумчивый лес с серой проседью,
И холодные воды реки,
Все одето дыханием осени
В красные — желтые сюртуки
Заросло все высокими травами
С давних тех, незапамятных пор,
Лишь рябины кусты ярко-алые
Молчаливо ведут разговор
В мир глядЯ переулками узкими
Вдалеке от проезжих дорог
Умирало селение русское,
Пережив вековечный свой срок..
Всё, как тогда, лишь стало меньше песен.
Мой первый друг теперь на небесах.
Он трезв, как Бог, и, словно ангел, честен.
Его сосед привычно по утрам
Пьёт мятный чай, потом идёт на грядки:
— Вчера сказали, будут строить храм,
А клуб — на слом. Такие вот порядки.
Теперь ещё старушки трындычат,
А ляжет снег — ни шороха, ни треска,
Промчится скорый, свистнет сгоряча
И пропадёт за гребнем перелеска.
Поуезжали люди в города.
Купите дом! Здесь всё почти задаром…
В большом пруду зелёная вода
Баюкает эскадру стеклотары.
За этот край, за каждый лепесток
Его цветов, за поле и овраги,
За всех друзей я сделаю глоток
До горькой грусти веселящей влаги.
Повеет к ночи духом дождевым…
Махну рукой, отчалив от порога,
Всем, кто ушёл в просторы синевы
И всем бредущим по земным дорогам.
Владимир Вальков
Над пустыми сёлами,
В синем небе грусть,
Ждёшь назад весёлыми
Сыновей, ты Русь.
Кличешь их покосами,
Что в туманной мгле,
Судьбами разбросанных
По чужой земле.
Даль полынью смутная,
Годы как вода,
Кому жизнь распутная,
А кому беда?
Ветер за околицей,
Помня детский смех,
На зарю помолится
Нынче обо всех.
Над пустыми сёлами,
В синем небе грусть,
Ждёшь назад весёлыми
Сыновей, ты Русь.
Заброшенная деревня
Под нежно-грустный шепот вод
Березки, с детских лет подружки,
Печальный водят хоровод
Вокруг заброшенной деревни,
Вокруг забытых изб-калек.
От дней, давно минувших, тени
Свой горький доживают век.
Дворы съедает мелколесье,
На огородах – иван-чай,
И причитают ветром веси:
«Прости, деревня, и прощай!»
Не пожалели лихолетья
Нехитрый деревенский быт,
За бывшей пашней многоцветье
Лугов нескошенных царит.
Пастух не гонит утром стадо
Сквозь перекличку петухов.
Погоста сгнившая ограда,
И сон крестов под шалью мхов.
Нет на завалинках под вечер
Негромких споров мужиков,
В пустых глазницах окон ветер
Тревожит сети пауков.
Уже не встретить у колодца
Лихих парней горящий взгляд,
Девчат румянец, не от солнца,
Неброский ситцевый наряд…
Все в прошлом, кануло все в Лету,
Судьбу назад не повернуть,
Жизнь в весях затерялась где-то,
«Прощай!», едва успев шепнуть!
Забытая деревня
В просторах среднерусского полесья.
Заваленная тленом тополей,
Заплаканная горько с поднебесья.
Крестами позаброшенных могил
Ты о себе напомнить нам стремишься.
И мельничными крыльями ветрил
Над сумрачью былого пепелища.
Малинник крупноягодный зачах
Под натиском неистовой крапивы.
И окна в покосившихся домах
С тоской глядят на плачущие ивы.
Покинуло тебя и вороньё.
Зверьё не забегает для поживки.
Повсюду запустенье и драньё.
От рек остались тоненькие жилки.
Но верится: придёт и твой черед…
Отстроишься коттеджами потомков.
Названье, возродившись, честь вернёт
И сложат поминальню из обломков.
Леди Дождик
Живут старушки — как владелицы
Села, что ныне с карты стёртое.
Они на Бога лишь надеются,
С утра в молитвах да с заботою:
Вот сена козам бы накошено
Да ягоды продать на тракте бы,
Собрать в платочек деньги-грошики
И привезти дрова на тракторе.
Сходить бы в церковь — нет священника,
Дорога заросла кусточками.
Но радость есть: по понедельникам
К ним ездит автолавка с почтою.
Стоят избушки — заколочены.
За покосившейся калиткою
Играют балки потолочные
Уроки музыки забытые.
За избами — речушка мелкая,
Шуршащим камышом заросшая,
Над ней церквушка — лебедь белая
И плачут ангелы — заброшены.
Дом заброшен…
Леди Дождик
Дремлет дом — в три ступеньки крылечко,
Двор в бурьяне, вьюне, бузине.
Сыплет на пол побелкою печка,
Вспоминая о прошлом во сне.
Дом вздыхает, давно позаброшен —
Пять годков, как хозяйки здесь нет,
Но висит её фартук в горошек
Да из чёрного плюша жакет.
Печке снятся поленьев охапка,
Паучок на стене — жди вестей,
Кот старательно моется лапкой,
Ожидая приезда гостей.
Помнит печка герань на окошке
И лампаду с иконкой в углу.
Пестрота домотканых дорожек
Раскаталась на жёлтом полу.
Расплывается дымом картина…
Было счастье! Так где же оно?
Безнадёжно стучится рябина
Тонкой веткой в слепое окно.
Заброшена земля…
Целинная основа.
Не вспаханы поля,
Нет ни жилья, ни крова.
Щетиною подрост.
Лишь сорнякам приволье.
Вокруг на сотни вёрст
Молчание. Безмолвье.
Мамай и Чингисхан,
Потоп или цунами?
То в голове туман,
И вороньё над нами.
Забытый край
В забытых Богом деревнях
Под сенью вязов и дубов
Дичают избы без жильцов.
Заросшая дремучим сном,
Непроходимым бурьяном,
Сия забытая страна
Из кабинетов не видна.
В необитаемой стране
Не пашут землю по весне,
В той стороне из края в край
Не зреет тучный урожай.
Там хлебы не пекут в печах,
Не ткут полотна для рубах,
Там и не сеют, и не жнут,
И песен люди не поют.
Жизнь не приемлет пустоты,
Так и не долго до беды,
Когда чужое вороньё
Слетевшись закричит: «Моё!
Раз вам не нужно, годно нам!
Мы расплодимся тут и там.
Поселимся здесь навсегда,
А вы, забившись в города,
Лишившись почвы и корней,
Лишитесь Родины своей»
Забытый край — страна моя.
Твои заросшие поля —
Мышам и сусликам приют,
Спокойно жить мне не дают.
Есть у России меч и щит.
И пусть над нами не кружит,
Гортанно не кричит: «Моё!»
Лихое, злое вороньё!
Деревня
Ольга Бельзер
Деревню не спешите хоронить!
Она ещё воспрянет из забвенья
И сложит филиграни русской звенья
В меж Небом и Землёй святую нить!
Да, тяжело ей, да, она больна.
Кому-то, видно, очень уж мешает.
И всё-таки Душа её большая
Живёт в домах, и светится она
Лампадой в образах и на заре
Печным теплом и криком петушиным,
И свежим молоком парным в кувшинах.
Она жива! Придите же к сестре
И колыбели городов, любя
Ей просто помогите, поделитесь,
А со счетов списать не торопитесь,
Ведь вместе с ней вы спишете себя…
Деревня
Ольга Суркова-Шевкунова
Больно глянуть нынче на деревню,
Всюду запустение в глуши.
Кажется, забыт порядок древний,
На полях не видно ни души.
Жизни хворь или хмельная сила
В сёлах одолела мужика,
Всех коров под корень подкосила —
Днём с огнём не сыщешь молока.
Опустели вольные просторы,
И не слышно гула тракторов.
Потемнели шаткие заборы
У полузаброшенных дворов.
Хочется мне крикнуть,что есть мочи:
Ну, очнись, крестьянин, ждут поля!
Если человек того захочет,
Расцветёт кормилица земля.
И накормит вдоволь, и напоит,
Песней соловьиной окрылит…
На земле всегда трудиться стоит —
Жить в трудах — Создатель нам велит.
Деревеньки, что еще на карте…
Сергей Хомутов Рыбинск
Деревеньки, что еще на карте
Значатся, давно уже почили.
О таком ли грезили закате,
Те, кого с землею разлучили?..
Думали, мол, как-то разрешится,
Да не вышло — вера надломилась,
Если всё не по-людски вершится —
Трудно уповать на Божью милость
Вот она и царствует, остуда,
Словно сорняковое растенье,
И одно лишь кладбище покуда
Не ушло в бурьян и запустенье.
А на карте сёл и деревушек
Значится не меньше, чем с десяток,
Их названья только для старушек
Что-то говорят, не для ребяток.
Эти ни о чем не сожалеют —
То, что совершается, приемля,
Скоро карты старые истлеют,
А старушки тоже лягут в землю.
Ничего не повторится дважды, —
И не возродим, и не построим.
Зарастет и кладбище однажды,
Станет всё кладбищенским покоем.
И уже, наверно, только небо
В осень или сумрачное лето
Жизнь былую здесь оплачет немо,
Да никто и не узнает это?
Остаток деревеньки…
Сергей Хомутов Рыбинск
Остаток деревеньки, что уже
Заброшена, как многое в округе,
Какие чувства породит в душе, —
Среди полей, не грезящих о плуге?
Минувший век, —
без роковых прикрас, —
Печален, и о том нелепы споры.
Я мимо прохожу не в первый раз:
Колодец сгнил, повалены заборы,
Ни кошек не осталось, ни собак,
Не повстречаешь
грибника на тропке…
А помнится, — что было всё не так,
Да мысли о былом сегодня робки.
Какой тут может сохраниться лад, —
Хоть плачь,
хоть пой давнишние частушки.
Лишь обожжет подковы ржавой взгляд
С крыльца полуразрушенной избушки.