Суриков Василий Иванович — русский живописец, мастер масштабных исторических полотен.В 1881 году Суриков становится членом Товарищества передвижных художественных выставок.
Важнейшие картины — «Утро стрелецкой казни» (1878-1881), «Меншиков в Берёзове» (1883), «Боярыня Морозова» (1881-1887), «Взятие снежного городка» (1891), «Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем» (1891-1895), «Переход Суворова через Альпы» (1899), «Степан Разин» (1900), «Посещение царевной женского монастыря» (1908-1912).
В. Суриков. Взятие снежного городка
Адольф Зиганиди
Сибирь — не лаптёжная Русь,
чужды ей кулачные схватки,
за частности не поручусь,
а в общем — дела здесь в порядке.
В заимках у каждого дом,
хозяйство, большое подворье,
оконца везде со стеклом,
рыбалка, охота — подспорье.
Гуляния, праздники здесь
нарядами дам тароваты,
богатства не пячится спесь,
поскольку довольно богатых.
В собольей дохе удалец,
пробившись сквозь строй хворостиный,
купец молодой иль кузнец —
взял снежную с боем куртину.
Богатый получит он приз,
промчась сквозь препоны играя,
сердечной ли дамы каприз —
накидку из шкур горностая,
иль пива бочонок для всех,
чтоб каждый узнал вкус победы —
счастливый исход для утех,
кулачных не знающий бЕды.
Пир Валтасара
Валерий Штормовой
Этюд на картину Сурикова
Царь Валтасар давал пир грандиозный,
Созвав на праздник множество людей.
Столы от яств ломились всевозможных,
Звук лир и флейт слух радовал гостей.
Кружились в танце страстном танцовщицы,
Взор привлекая прелестью к себе.
Вдруг на стене зловещей вереницей
Возникли буквы в голубом огне.
Они светились призрачным сияньем,
Собой четыре слова начертив,
Пугая странным жутким сочетаньем:
«Мене, мене, текел и упарсин».
И на пиру терялись все в догадках,
Царь даже вызвал лучших мудрецов.
Чтоб объяснить, что это за загадка,
И как понять значенье этих слов.
Но все ж один из них нашел решенье
И предсказал, отвесив всем поклон,
Что царь в войне потерпит пораженье,
Падет от персов гордый Вавилон.
Покорение Сибири
Валерий Штормовой
Этюд на картину Сурикова
Ермак пошел осваивать просторы —
Его звала великая Сибирь.
С отрядом войск, пройдя Урала горы,
Он вторгся в неизведанную ширь.
Штурмуя реки, обходя завалы,
Преграды все сметая и круша,
Таежных дебрей исходив немало,
Ступил Ермак на берег Иртыша.
А там — Кучум с огромной ратью дикой
Первопроходцев русских поджидал.
И лишь они приблизились, как с гиком
На них понесся стрел и копий шквал.
Но орды хана пороха не знали,
И казаки, ружейною пальбой
Ответив им, победу одержали,
А вот Ермак погиб в тот страшный бой.
Степан Разин
Валерий Штормовой
Этюд на картину Сурикова
Сквозь пьяный смех ватаги шумной
Плеск весел слышен на челне.
Один Степан сидит с угрюмой
Тоской гнетущей на челе.
Бренчит пред ним казак на домре,
Но звуки музыки живой
Нейдут к нему, и взгляд недобрый
Бросает он перед собой.
Какой же грех, над ним витая,
Всю душу Разина смутил?..
Княжна персидская младая —
Ее он в Волге утопил.
Суриков. Саломея приносит голову Иоанна Крестителя
Владимир Гусев Тульский
Василий Суриков. «Саломея приносит голову Иоанна Крестителя своей матери Иродиаде» 1872 год.
Всегда покорна дочь Иродиаде,-
Не смеет спорить с матерью она.
«Избавиться от Иоанна надо!»
Он слишком честен,- в том его вина!..
«Меня своими танцами порадуй!-
Царь пьян и развлечений ищет он,-
Уйдёшь отсюда с царскою наградой!
Любая просьба для меня — закон!»
Ах, как же танцевала Саломея!
Так в дикой страсти тешится зверьё
И Ирод, слову изменить не смея,
Исполнил прихоть страшную её!
Получена желанная награда,-
Над праведным свершён неправый суд!
Оскал звериный у Иродиады,
Свою победу торжествует блуд!
В конце-концов, но поздно или рано,
Настало бы злой воли торжество
Царь всё равно казнил бы Иоанна,
Ведь тот в злодействах упрекал его.
Был Ирод уличён во лжи и блуде
И злобу затаил в себе, как волк.
Лежит глава Крестителя на блюде.
«Глас вопиющий» навсегда умолк…
—-
Восходят нечестивые на троны,
И, душу заложив у сатаны,
Безумно попирают все Законы,
Которые Всевышним нам даны.
Возмездия они не ожидают,
О Боге успевают позабыть.
Им кажется, что правом обладают
И миловать и головы рубить.
Их лютость часто — порожденье страха,
В борьбе за власть они проводят дни…
И очень часто на дубовой плахе
Заканчивали путь земной они.
Ирод Антипа и Иродиада были не только убийцами Иоанна Крестителя, но и не препятствовали казни Иисуса Христа, хотя убедились в Его невиновности. В 39-м году н.э, по ложному доносу, Ирод Антипа и Иродиада были сосланы императором Рима Калигулой в Галлию /современный Лион/, где, по предположению историка Диона Кассия, были умерщвлены.
Суриков В. И. Вид памятника Петру I на Сенатской
Владимир Нехаев
Над Питером светла, морозна ночь.
Луна сияет, наполняя светом небо,
И облака, гонимы ветром прочь,
Как паруса, разорванные в клочь-
Я… Фантастика зимы!
То — быль, то — небыль?..
И фонари луне на помощь тут и там
Стоят подобно сказочным свечам…
Извозчик ждёт
На санях седока,
Красиво тень
На снег ночной легла.
Исаакий,
Всадник,
И луна
И площадь!-
Картина
И величием и мощью
Художника
Объяла,потрясла
И вдохновила…
Теперь и нам она
Представлена,
Вся площадь нам видна:
Собор в ночном спокойствии
Красив,
Величествен,
И задаёт мотив
Всей композиции…
На глыбе ледяной
На вздыбленном коне
Жест царственной рукой:
— Вот диспозиция!
Вот то, что видно мне:
Здесь на пустынной некогда Неве,
Россией будет город заложен
Назло надменному соседу!..
…Жди,Питер,я к тебе приеду,
На площади спокойно постою,
Привычною картиной восхищен,
И видом панорамным полюбуюсь:
Адмиралтейства шпиль,
Васильевский,
Нева…
…Спасибо Сурикову!
Думал он едва
О том,что уготовано картине
Быть в Третьяковке,
Зрителя питать
Историей самой
До ныне…
Суриков. Степан Разин
Дмитрий Суханов 4
Царит покой, природа безмятежна,
Ладья бесшумно по реке плывет.
Сидит пред нами атаман задумчив,
Какая дума Разина гнетет?
Сейчас восход, оттенком розоватым,
Окрашена река и небосвод.
Скользит ладья с награбленным богатством,
Удачен был разбойничий поход.
В раздумьях Разин о путях- дорогах,
Нахмурив брови, в думы погружен.
Тяжёлый взгляд, мы чувствуем тревогу,
Покоя он душевного лишен.
Решенье принял: с войском на столицу
» Сумею — ли Москву я захватить?!»
Однако знаем планам тем не сбыться,
Казнённым предстоит Степану быть.
Василий Суриков
Евгений Девиков
Была мала квартира для полотен,
но выход и теперь придумал он:
писал лишь на куске, что был свободен,
а остальное сматывал в рулон.
Не мог художник не писать простора,
раздолья дали с бурною рекой.
В отчетах с выставок довольно скоро
его почли отдельною строкой.
Когда не шла работа и, отчаясь,
хотелось лишь уюта и тепла,
он заходил к друзьям на чашку чая.
Там дружба вкупе с музыкой жила.
Хозяин, отложив на время кисти,
подкручивал скрипичные колки.
И вот уж звуки дивные повисли,
а мысли вновь ясны и глубоки.
Под вечер возвращался в мастерскую —
плечами крепок и душою смел
и тему выбирал себе такую,
о коей прежде помышлять не смел.
Ушкуйники по Волге и по Каме
и дальше вглубь по северным рекам
через Урал баркасы со стрелками
вели в Сибирь прибрать её к рукам.
Ермак в непробиваемой кольчуге
на татарву нацеливал пищаль.
Потом в покрытой шкурами лачуге
расцвет и счастье уграм обещал.
Смертельный бой последний, неизбежный
художник положил на полотно.
Сам сибиряк, он на Тоболе не жил,
а сеча там была давным-давно.
Боярыню Морозову к острогу
влекли по белу-снегу декабря.
Она двуперстьем присягала Богу
и поносила батюшку-царя.
Для осужденья веская улика —
сам по себе бунтарский этот жест.
Ни одного сочувственного лика
художник нам не показал окрест.
Дух бунтаря и непреложность веры,
любовь и гибель с именем Христа
и все злодейства дикой нашей эры
легли под краски этого холста.
Разбойники гребли навстречу стрежню —
успеть бы потрясти купцам мошну.
А где-то на туманном побережьи
персидский князь оплакивал княжну.
По грудь в парче и до колен в сафьяне
на краденом ковре страдал Степан.
Сидел среди похабщины и пьяни,
очередной мечтою обуян.
А перед ним на балалайке тренькал
весёлый голосистый душегуб.
Уже тогда задумывался Стенька
о том, где для него готовят сруб.
Повесили картину в круглом зале,
чтоб отовсюду свет и мягкий тон.
Ей и мольберт особый заказали,
а он взглянул и понял, что не то.
Теперь совсем не те играли краски,
а подмалёвок портил все цвета.
Сюжет прекрасный из народной сказки,
а вот картина вроде бы не та.
Он выгнал посетителей из зала:
не то, чтобы в такую вашу мать,
а вежливо и просто им сказал он:
«Я должен полотно домалевать».
Маляр наёмный перекрасил стены,
но это не меняло ничего.
И Суриков бандиту постепенно
менял покрас и высветлял чело.
Он сапоги из доброго сафьяна
принёс, презрев дороговизну цен,
сложил крестом, как ноги у Степана,
и киноварью придавал акцент.
Маляр всё переделывал сначала,
однако ненароком подглядел,
когда на время выходил из зала, —
ему в ведро художник сыпал мел.
Разгневанный маляр сказал: «Ну, здрасьте!
Не будет больше здесь моей ноги.
Вы, чай, малар, так вот вам кисть и красьте».
И вышел, прихвативши сапоги.
Стоял художник у своей картины.
Касалась красок твёрдая рука.
Известность и талант необратимы —
сегодня и в грядущие века.
Памятник Петру I на Сенатской площади
Елена Ярина
В. И. Суриков « Вид памятника Петру I на Сенатской площади» 1870 год
Парит над городом полночным,
Так ловко держится в седле!-
И жесты самодержца точны…
«Кумир на бронзовом коне».
Исаакий темный за спиной
Как сгусток ночи без огней,
И белый снег на мостовой,
И свет дрожащих фонарей.
Вот-вот сорвется чрез ограду
И с постамента как во сне…
Стоять ли для него награда?
Взмывает всадник на коне.
Прочерченными огоньками
Дорога вьется лентой вдаль,
Как словно света островками,
И неба серая вуаль,
Но не туда кумир наш скачет
В заботах вечных и делах.
Властитель дум — так много значит.
Он — вечный стражник на часах.
И руку Он свою простер
И полон силы колдовской,
И озаряет свет собор
Столь фантастичный, неземной.
Луна же следует за ним —
Вот так столетия пройдут…
За самодержцем молодым!
И жизни реками текут.
И снова скачет гордый конь.
К Дворцовой площади на трон…
Очнитесь, это же не сон.
Властитель Петербурга — Он.
Он Время с Вечностью сверяет.
На нас взирает как всегда.
Страну и град свой проверяет
В мороз и злые холода.
И памяти людской река
Неудержима как магнит,
Хоть и сурова, глубока,
Теперь и нас к себе манит.
История на постаменте
И волей кисти — полотне,
Запечатленная в моменте —
«Кумир на бронзовом коне».
Василий Суриков
Иван Есаулков
Ему приходилось несладко…
Мы в недоуменье сейчас,
Что он подвергался нападкам
Эстетов почти каждый раз,
Когда выставлялась картина
(Чего только в критике нет!).
Но он — настоящий мужчина
И брал не библейский сюжет:
По-русски, с размахом, пошире
Писал он на свой риск и страх
О казнях в эпоху Петра
И о покоренье Сибири.
И, не опираясь на школу,
Воспел тяжкий воинский труд,
Писал о начале раскола,
Писал про казачью игру.
Сегодня эстеты не спорят,
Ему похвалу воздают;
Друг другу восторженно вторя,
Они дифирамбы поют.
Пройдут чередой год за годом —
Его не померкнет звезда:
И будет любим он народом,
И будет понятен всегда!
В. И. Суриков Взятие снежного городка. 1891
Иван Есаулков
Полюбуйтесь, как в Сибири
Забавлялись казаки:
Сколько удали и шири,
Как азартны игроки!
А вдали белеют сопки,
И на склоне сопок — лес.
По-весеннему, не робко
Светит солнышко с небес.
Снег на солнце то искрится,
То рассыплется весь в пыль,
А мороз румянит лица
У ликующей толпы.
Сквозь неё казак несётся,
Лих и оживлён игрок.
Лошадь над стеной взовьётся,
Разрушая городок.
Как отважен победитель!
Сзади, за его спиной,
Бодрый и весёлый зритель
Снова встал живой стеной.
Парень вицей потрясает, —
Весь захваченный игрой,
Он живёт, а не играет.
Рядом паренёк второй
Яростно коня стегает,
Так игрою увлечён,
И совсем не замечает,
Что уже без шапки он.
Полы за пояс заткнуты,
И густых волос копна.
Ждал давно такой минуты —
Очень нравится она.
Сзади человек в ушанке,
Весь захваченный игрой, —
Это видно по осанке,
Словно он и сам герой.
В кошеве сидит мужчина
И на зрителей глядит,
А девица в пелерине
Супротив его сидит.
Дохи или полушубки,
И красивый внешний вид.
Вот казачка в синей шубке
Скромно на игру глядит.
В этой группе и крестьянин,
Но с азартом казака, —
Остановлены им сани,
Кнут взметнула вверх рука.
Все одежды и предметы
И нарядны, и ярки —
Столько красок, столько цвета!
Так играют казаки!
В. И. Суриков. Переход Суворова через Альпы. 1899
Иван Есаулков
Альпийские горы в снегах и во льду —
Последняя наша преграда.
Французы беспечны и здесь нас не ждут,
Спуститься с горы только надо.
Движенье солдат постепенно растёт,
Медлительно только сначала.
«Ну, с Богом, ребятушки! Смело вперёд!» —
Команда для нас прозвучала.
Хоть в пропасть не смеем сейчас заглянуть,
Но всё же туда нам дорога!
В нелёгкий, но очень стремительный, путь
Пойдём, помолившися Богу.
Покрепче, солдат, за оружье держись!
Рукой обхвативши ботфорты,
Бесстрашно катись вниз, — отдашь свою жизнь,
Коль перепугаешься, чёрту!
Давно стал вот этот седой ветеран
Георгиевским кавалером.
Для тех же, кто юн и не ведает ран,
Он станет сегодня примером.
Другой же лицо закрывает плащом,
Вниз, в пропасть, смотреть не решаясь.
А вот молодые — им всё нипочём:
Смеются, отважно спускаясь.
Готов барабанщик спуститься с горы,
Рукой барабан обнимает;
А тот замолчал — это всё до поры:
Настанет, и дробь он сыграет.
Нам хочется снова в Россию попасть,
Сыты все швейцарскою сказкой!
Вот только бы в пропасти той не пропасть —
Глядим вниз с тревогой, с опаской!
Смелее! Ведь с нами отец наш родной,
Ведь с нами любимый Суворов!
А с ним не страшны ни поток ледяной,
Ни остроконечные горы!
Коль надо, и пушки мы спустим с горы,
И сами лихими орлами
Слетим, всеми нами владеет порыв!
Слетим, ведь Суворов наш с нами!
Суворовцы мы, и девиз наш таков:
Назад не отступим ни шагу!
Поэтому каждый из наших врагов
Отдаст свою жизнь… или шпагу!
В. И. Суриков Покорение Сибири Ермаком. 1895
Иван Есаулков
Низкое небо. Плывут облака.
В берег крутой бьёт волною река.
По Иртышу вниз плывут казаки,
Струги у них быстрокрылы, легки.
С войском Кучума, как будто с судьбой,
В водах уже начинается бой.
Властно протянута у Ермака
К разноплемённому войску рука.
В центре картины в кольчуге стоит,
Что-то помощнику он говорит.
Где атаман, там, конечно, Кольцо —
Шапка заломлена лихо, лицо
Мужественно, и он рвётся вперёд,
Где верх дружина казачья берёт.
Над Ермаком развевается Спас:
«Смело вперёд, казаки! Бог за нас!»
Неторопливо, спокойно своё
В лодке казак заряжает ружьё.
Взгляд его грозен, спокоен, суров —
Смотрит, нахмурившись, он на врагов.
Друг на корме лодки смотрит вперёд —
неторопливо веслом он гребёт.
Третий, одетый в вишнёвый кафтан,
Лёжа, ведёт свой огонь по врагам.
Около лодки казак с топором
Весь устремился сразиться с врагом.
Только татарин, вогул и остяк
Не отдадут битву просто за так!
Луки тугие согнуты дугой —
Каждый бьёт лёгкой и меткой стрелой.
Грохот пищалей, из луков стрельба…
Видно, напрасна шаманов мольба,
И отступленье уже началось.
Несколько воинов лишь не сдалось:
В лодке — остяк, чья стрела несёт яд;
Злобой татарина полнится взгляд —
Целится в жертву, подавшись к реке,
Он со щитом медно-красным в руке;
С луком большим стоит воин-вогул,
Он удивлён, слыша грохот и гул;
Но не спасти им сибирской земли!..
Всадники бешено скачут вдали,
Где от бессилия злится Кучум
И прочь бежит, молчалив и угрюм.
Хмурится небо. Туманится день.
От облаков простирается тень.
Строгие краски холста говорят
Нам, как боролся казачий отряд,
Как покорял он когда-то Сибирь,
Всю незнакомую, дикую ширь!..
Суриков на Иртыше
Иван Есаулков
Всадник ехал, не спеша,
Змейкою след вился,
И над брегом Иртыша
Он остановился,
Осмотрел простор вокруг…
Всё пошло волнами —
И возник в тумане струг
Вместе с казаками.
Топот, свист, жужжанье стрел,
Дым и шум сраженья —
Всадник будто рассмотрел
Прошлого виденье.
А на струге был Ермак,
Покорял Сибирь он.
И сопротивлялся враг,
Не просил о мире.
Люди к берегу рвались,
Чувствуя победу.
В нить единую слились
Радости и беды…
Всадник по глазам провёл —
Бой растаял сразу,
Мрак следы его замёл,
Словно по приказу!
Всю картину увидал
Суриков Василий
И потом её отдал
В дар тебе, Россия!
В. И. Суриков. Покорение Сибири Ермаком. 1895
Художник Суриков
Кондрат Припаркин
Суриков блестящую карьеру
Строил на сибирский «капитал»,
И свою «народную» премьеру
Он стрелецким «Утром» начинал.
Меншиков, Морозова и Разин,
И Суворов во главе солдат, —
Стиль полотен был разнообразен,
Словно русской кисти «звездопад».
Переход Суворова через Альпы. По картине В. Сурико
Людмила Ревенко
Кто в пучину преисподней попадёт…
Кто на зубьях острых скал сорвётся…
Со смекалкой же никто не пропадёт
И в дремучей ночи, но спасётся.
Это царство ужаса, senior, — не нам!
Пусть французам трепет остаётся,
Мы ж пробьёмся, русским, всё нам по зубам,
Мы лавиной на врага прольёмся.
А когда густой рассеется туман,
Позади теснины — не до паники,
Я взбодрю солдат, нет, это — не обман
Мы перевалили через Паникс…
По плечу такой поход только ему!
Да солдат умение и стойкость.
Ветер, снег и голод телу твоему
Не страшны, коли Суворов в войске.
Степан Разин. По картине В. Сурикова
Людмила Ревенко
В неизвестность правит чёлн,
Песни льются вольны…
Сколько доблестных имён
Смыли Леты волны.
Что, казак, не весел? Сам
Из далёкой дали,
Взмахом вёсел приближал
Остановку «Сталин».
Расказачат…
И опять
Стругу плыть в чужбину.
Не вернуться чёлном вспять…
Чувствует кручину…
И застыла на челе
Дума.
Дума.
Дума…
Сколько может человек!
Если воля дома.
Картина Сурикова Переход Суворова через Альпы
Софрон Бурков
— Вперёд! Дружней! Смелей! Вперёд!
Лишь впереди удача!
Олень прошёл — солдат пройдёт,
В усмешки страхи пряча!
Мы — русские! И с нами — Бог!
Французы снова биты!
Союзник нас в беду завлёк,
Но мы сегодня квиты —
На подлый иностранный трюк
Нашли ответ по-русски:
Открылись нам отнюдь не вдруг
В горах подъёмы, спуски.
— Отец! Фельдмаршал! Мы с тобой
Пойдём, куда укажешь!
Когда пошлёшь в неравный бой —
Ты этим нас уважишь.
Нет лучше — знать, что с нами ты,
И твой пригляд согреет
Среди проклятой мерзлоты,
Где ветер смертью веет…
— Смелее, братцы! Ваш черёд
Добыть России славу!
Не верит в Бога тот, кто врёт,
Поддавшись злому нраву.
Кто духом чист — сильней вдвойне,
Втройне, и даже больше!
Тот будет крепче на войне,
Чья вера будет твёрже!
Француз силён, сомнений нет,
Но русские сильнее —
Нам светит правды верный свет,
Чужих светил светлее!
— Не в первый раз идём с тобой,
И всякий раз — победа,
Противник может быть любой,
Но песнь его уж спета.
Ты будто видишь наперёд
Судьбы хитросплетенья.
С тобой и пуля не берёт,
И не берут сомненья!
— Сомнения — игра ума
В придуманном безвольи,
Излишних мыслей кутерьма,
Да чувств дурных раздолье.
На лбу фортуны длинный чуб,
Её затылок — лысый!
Встречайся с ней лицом к лицу!
Вперёд без задних мыслей!
— А ну-ка, взялись, подсоби!
Доколь тянуться будем?
Наш испытаний час пробил,
Так встанем рядом грудью.
Суворов — чудо-командир,
Простой, как мы с тобою,
Нас всех с победой породнил!
Ура ему, герою!
— Ваш долг призвал вас высоко —
Внизу земли просторы,
Но есть поверье стариков:
Орлов рождают горы!
Не раз, не два я говорил:
Мне вас судьба послала!
Вы — чудо! Вы — богатыри!
Вам — слава-слава-слава!
