Экзюпери
Алекс Ан Дер Виль
Пустыня знойная — песков нагромажденье,
Извилистые дюны — творение ветров.
Бредёшь один, таща изнеможденье,
И гонишь миражи зелёных островов.
Здесь взгляды пустоты подавленность питают.
И тишина вдогонку шепчет всякий бред.
Пустынных призраков забытый дух витает,
И тысячи вопросов преследуют ответ.
Колючка тощая — свидетель этой жизни
Умчится прочь, оставив чуть заметный след.
Далёкий голосок крадущейся Отчизны
Навеет мыслей рой, прошедших лучших лет.
Светило вечное отметится приветом,
Обдаст пустыню жгучею волной.
Всё подчинимо тут священному завету:
Терпи, страдай и обретёшь покой.
Ночь наползёт, накидкой зыбь охватит,
Остудит печь, пылавшую весь день.
Мерцаньем звёзд мой тусклый взгляд одарит
И заберёт с собою в дивную забвень.
Терпенье, заключённое в пространство,
Проснётся утром у истлевшего костра,
Потянется, зевнёт, поправит всё убранство
И двинет посох свой на поиски добра.
Пустыня
написанная из-за нехватки
воды только одной краской» А. Агафонов
Летний полдень в коричневом море песка!
Волны как бы мертвы, но ужасен их плеск!
И несёт пересохшая, как бы, река
Соль земли в океан раскалённых небес
Зной упруго дрожит в мираже родника,
И от ливня лучей нет укрытья нигде!
Душу мучает жгучая злая тоска
О прохладе, зелёном листке и воде!
Бабка Ёшка
О, саксаул, загадочный и странный!
Вокруг тебя пустынные барханы,
Струится мимо времени река
Потоком раскалённого песка.
Ты — пища для овцы и каракала,
И топливо для жаркого мангала.
К тебе стремятся люди и стада —
Где саксаул, там быть должна вода.
Пускай солончаки тверды, как камень,
Ты их пронзаешь длинными корнями.
Твои плоды прекраснее цветов!
Упрямо с солнцем спорить ты готов.
Не иссякает ток глубинных вод,
И влага жизни путь наверх найдёт!
В пустыне знойной
Валерий Антонов
В пустыне знойной ящерицы прытки.
Что гонит в путь их — голод или страх?
Оставить след смешны твои попытки
в зыбучих и струящихся песках.
Здесь трудно жить, морали прежней веря.
И это невозможно объяснить.
И даже своего хвоста потеря
жизнь не поможет вовсе сохранить.
Пустыня
Валерий Недюдин
Пустыня солнцем обезвожена,
Забыта, ветрена, не хожена,
Лишь скал оскал разнообразие,
Привносит в это безобразие.
Под солнце яростным полуденным,
Полна она сплошным безлюдьем,
Она не зря пустыней кличется —
Не счесть пустого в ней количества.
Пустыни дух над головой витает…
Здесь вечности самой пронизывает ток,
Туман безмолвно землю обнимает,
Дыхание сковал невидимый песок…
Но солнышко с небес сильнее припекает,
Укрыв своим теплом изнеженный Восток,
К местам священным крепче прижимает,
И хочется вдохнуть всем воздуха глоток…
Блуждаем по векам.… А небо правду знает,
О ценности духовной всех красот,
А жизни нить тут серебром мерцает,
Очередной проходим поворот…
Пустыни дух над головой витает,
Здесь вечности самой пронизывает ток,
Страну мою рассветы обнимают,
Да движет в новый день календаря листок…
Весна в пустыне
Дина Байтер
Неприступность степи растаяла,
Вся пустыня -ковер из клевера;
В небе кружатся клином, стаями
Перелетные птицы с севера.
Воздух гор, в облака укутанных,
Пахнет медом, землей, приправами,
Над каскадом тропинок путаных
Зябь песка заструилась травами.
—
Буйство красок, тепло, цветение,
Пыль, летящая круговертью,
Знаменуют весны движение
И победу любви над смертью!
Караван
Дина Байтер
Караван вдоль барханов идет:
Вереница людей и верблюдов;
Пряный запах шафрана плывет
Над тропой — из закрытых сосудов.
От Овдата до Красной Скалы
Пролегла Благовоний дорога…
В знойном небе клекочут орлы,
Разлилась по пустыне тревога.
Горизонт почернел и застыл,
Смерч воронкой песок поднимает.
И погонщик вперед заспешил —
Он от вихря убежище знает.
Гомон, выкрики, топот копыт…
И в ущелье, не сдавшемся ветру,
Караван на привале стоит,
А наутро — отправится в Петру!
Скиния
Дина Байтер
Я разбила скрижали,сожгла за собою мосты,
Удалилась в пустыню, построила скинию духа;
Близ колодца,в тени посадила траву и цветы,
И покрасила дом,чтобы было светло в нем и сухо.
Я встаю на заре и подолгу смотрю на восход,
Улыбаюсь рассвету и тихо читаю молитвы;
Да хранит меня Бог от болезней, тоски и невзгод,
Пусть пошлет мне покой или даст вдохновенье для битвы!
Я одна и свободна! Тревога ушла от меня;
След ее затерялся вдали,средь песчаных барханов,
Разжигаю костер. Безмятежно сижу у огня,
А вокруг веет ветер, предвестник жары и туманов…
Пески пустыни
Дмитрий Ямской
миндальных пустошей ковер.
Забытый богом край скитанья,
под солнце палящим ваш дом.
Вас миллионы-миллионов,
песчинки все не сосчитать.
По вам, как будто бы по волнам,
мой караван идет опять.
Есть что-то в вашей бесконечной,
однообразной широте.
Напоминаете мне море,
на суше, будто на воде.
Идут верблюды словно баржи,
их цель далекий горизонт.
И лишь выносливых, отважных,
в конце пути удача ждет.
И шаг за шагом продвигаясь,
пересекая гладь песка.
Через барханы пробираясь,
в конце пути берет тоска.
Пусть путь нелегкий и не близкий,
но каждый раз хочу опять.
По этим пустошам волнистым,
в песках ногами утопать.
Калахари
Славная и добрая земля!
Есть ли край такой ещё едва ли?
Море здесь, леса, луга, поля…
«Погоди… Какая ж Калахари?
Калахари — это, брат, песок.
Это солнце, рыжие барханы.
Нет ни листика. Какой «лесок?»
Объясню. Вот слушаю, к примеру,
Классику в игре на фортепьяно.
Хочется поговорить. Манеру
Обсудить, нюансы, forte, piano…
«Люди!, — я кричу, — Скажите мненье
Вы своё по этому вопросу!»
Тишина… И нет совсем сомненья –
Я одна, кругом пустыня просто.
Книгу я читаю, мысли – вихрем
В голове стремительно бегут.
«Люди! Кто-нибудь читал? Ответьте!»
Тишина… Пустыня тоже тут.
Просто посидеть, послушать шёпот
Листиков, шуршат они несмело.
Образно: пустыня. Слышу топот
Убегающих, им скучно это дело.
Так почти во всём… Сижу в раздумье.
Тикают часы в тиши печальной.
Кто я? Человек. И мы не судьи
Никому. А рядом — Калахари…
Пустыня
Как страдающий странник, томимый от жажды.
Я в надеждах живу, понастроив остроги
Из мечты и желаний, безумных и важных.
И пронзителен взгляд мой, рука держит посох,
Ноги вязнут в песке равнодушия, скуки.
Шаг уверенный гаснет, наткнувшись на ворох
Недоверия, критики, быта, докуки.
Что вдали там струится в зыбучем эфире?
Караван ли идёт? Иль копьё держит страж?
Или души спустились побыть в этом мире?
Или?.. Всё эфемерно… Всё только мираж.
Сесть ли мне на бархан, обнимая колени?
Пусть песок засыпает фигуру мою.
Ведь пустыню пройти — это только ступени
В мир иной, о котором я песни пою.
В одну из далёких, заоблачных, стран.
Двенадцать верблюдов горбатых, двужильных
С поклажей, что только верблюдам посильна,
Пойдут шагом мерным, с величием царским,
В бескрайних песках, раскалённых по-адски,
Дорогу к оазисам чувствуя верно,
К воде приведут — приведут непременно.
И в городе, полном зевак и прохожих,
Бранящихся вечно, ступать будут тоже
Высокомерно и так горделиво,
Целенаправленно, неторопливо.
Тюки — в них набито товаров богатых,
Сбросят со спин подуставших, горбатых,
И о пустыне мечтать снова будут.
Мне б снарядить караван из верблюдов…
Шаг за шагом. Зыбится песок.
Солнце у зенита тихо стынет,
Бросив на барханы луч косой.
Скоро ночь огромная, как бездна,
Раскалённость дня в себя всосёт,
И луны рождающейся вензель
Вспорет потемневший небосвод.
Крепко спят животные и люди.
Крепко спит усталый караван.
Звёздный дождь кочевников разбудит
В предрассветно — призрачную рань.
И опять зыбучая дорожка
Тает за последним ходоком.
Сердце одинокое сторожко
Молится о чём-то о своём…
По белым небесным пескам,
Несёт на горбах своих чудо,
Волшебную воду-бальзам.
Чтоб сказочной сделать пустыню,
Оазисов пышная сень.
Её бы наполнила жизнью,
Песков раскалённых кремень.
Чтоб всюду сады расцветали
И хор райских птиц распевал,
Цветы ароматом пленяли,
А слух соловей услаждал.
Идёт караван, уж устали
Верблюды, хотят отдохнуть,
Но всё же идти продолжают,
Далёк предстоит ещё путь.
Богатство
Игорь Шевчук
что полны
Шелками,
изумрудами
и златом,
Не купят в небе Солнца и Луны
И кушака,
что латан-перелатан.
С такой поклажей лучше не шути…
Богатство —
это тот еще обманщик!
Свобода выбора ночлега и пути —
Вот в чем твое богатство,
Караванщик!
Дети Пустыни
Игорь Шевчук
В путь отправляются дальше…
Горбы!
Те, что поменьше —
это Верблюжьи!
Знойной пустыни
терпят удушье!
Те, что побольше —
это Барханьи!
С ними идут
на едином дыханье.
Сбиться нельзя им…
Иначе — труба!
Трудно в пустыне
Горбу без Горба!
Миражи
Игорь Шевчук
От жары бархан дымится.
Но верблюдов вереница
Тупо вьется по пескам.
До чего же путь их скучен.
На горбах товар навьючен.
Точно в срок его доставить
Нужно им в ТА-ДЖИ-КИС-ТАН.
Целый ДЕНЬ идут верблюды.
Зной пустыни непомерен.
Уж давно бы сивый мерин
Видел в небе миражи.
Не смыкают век упрямых.
Ведь товар на этих самых –
Ну на тех, что за спиною,
Ждет его КИС-ТАН-ТА-ДЖИ.
Целый ГОД идут верблюды.
Пекло веки им слепило.
О, Пустыня, дай им силы!
Где тут верх – а где тут низ?
Но ведь ждут чего-то к сроку
То ли прямо, то ли сбоку?
То ли срока ждут к чему-то…
Где ты там, ТА-ДЖИ-ТАН-КИС?
Целый ВЕК верблюд идуды
От дотуды до затуды.
От жары невысонимой
Базывая все подряд.
Но ведь где-то что-то кто-то…
Вот и терпят бегемоты!
Им гагарам хоты-поты,
Труды-буды АШХАБАД!
Ирина Адаськова 2
По бескрайней пустыне, где пыль как туман,
То бушует, то плачет песчаная вьюга.
Там усталый погонщик ведет караван
И ступают верблюды, не видя друг друга.
Величав и медлителен каждый их шаг.
Им неведом дождей удивительный запах.
Что везут и куда на огромных горбах,
На мохнатых, натруженных, согнутых лапах?
Раздробился на звезды тяжелый песок,
И ложится на землю спасительный вечер.
Путь верблюжий величествен, медлен и строг,
Далека и желанна с оазисом встреча.
Кто смотрел свысока на безмолвную даль,
Знает тот о величии грозной пустыни –
Бесконечная мудрость, святая печаль.
С сотворения мира так есть и поныне.
Побледнела луна, превращается в тень.
И встает из песков раскаленное солнце,
Наступает палящий безрадостный день,
И усталый погонщик беззвучно смеется.
Полусомкнуты веки усталых зверей,
И в печальных глазах их вопрос без ответа
Им идти и идти до скончания дней
По огромной пустыне на самый край света.
А погонщик смеется… И оазис далек,
И над жаркой пустыней не будет тумана.
Заметает следы раскаленный песок
Уходящего вдаль навсегда каравана.
В пустыне
Ирина Тарковская
Всюду песок…
За барханом — бархан…
Плавно качаясь,
бредёт караван…
Шорох песка под верблюжьей ногой
ритмом неспешным приносит покой…
Длинные тени неслышно скользят,
хрипло погонщики что-то кричат…
Пышущий жаром по воле богов,
воздух звенящий коварней врагов —
морок горячечный, дьявольский плод
неотвратимо в ловушку влечёт,
где в забытьи на отшибе времён
вечность застыла… В песках погребён
смерти подобный, жестокий самум —
жизнь здесь подвластна ему одному.
Всюду песок…
За барханом — бархан…
К цели упорно
идёт караван.
Пустыня
Лана Григ
И не знают преград своеволью»
Н. Гумилёв «Сахара»
В бликах солнца искрит, золотится песок,
Полон жар миражами Сахары.
Саксаулы теряют живительный сок,
Отдаваясь на волю пожара.
От того, «что пустынные ветры горды
И не терпят преград своеволью»,
Небеса умоляют о капле воды
Обитатели скорбной юдоли.
Набежавшее облачко стукнулось в щит,
Повинуясь хамсину, и скрылось.
Над иссохшей добычей могильщик кружит,
Расправляя огромные крылья.
Круг сужается, ближе чужие зрачки:
Хищный блеск отходящему вровень.
Гриф ликует, движенья победно-легки:
Рад глотку остывающей крови.
Поднимается буря, в оглохшей пыли
Не успевшие в щели забиться.
Суховеи схватили и ввысь увлекли:
В круговерти колючки и птицы.
Только стойкий кочевник ведёт караван,
Мир песков принимая с любовью.
Пусть привычно встает за барханом бархан,
Сладко спится в его изголовье.
Точно также как сотни и тысячи лет
Путь прокладывал первопроходец,
Он верблюда направит на новый рассвет
И найдёт свой заветный колодец.
Бархан
Лариса Чаплыгина
В безлюдной пустыне солнца зенит
И звонкий песок по ветру летит.
От зноя в песок зарываются твари
И зыбкий бархан поёт, как в угаре.
Пустыне поведал он тайну свою:
«Тебя, о, пустыня, давно я люблю.
Тебя покрываю своим я песком,
Да, ветер мешает побыть нам вдвоём!»
Пустыня барханы невольно теснит
Один лишь бархан о любви говорит:
«Навис козырьком над тобой, дорогая!
Тебя от влюблённого солнца спасая.
Живи беззаботно, тревоги, не зная.
И я, по согласию, с ветром летая,
От всех посягательств тебя укрывая,
Создам нам условия дивного рая!»
Поющий бархан, свои формы теряя,
Узором причудливым сердце пленяя,
Украсил пустыни девичий наряд,
Но щедрости этой лишь сам только рад.
Ревнивый песок на пустыне лежит,
Девичью красу от глаз всех таит.
От всех, защищая, её схоронил;
И плачет ночами, ему свет не мил.
Здесь ветер лишь воет, стонет песок.
Холодные ночи, бархан одинок.
Объятья ревнивец свои разожмёт;
И с ветром летая «своё» стережёт.
В пустыне
Мари Полякова
Пустыня жестока, пустыня сурова,
А солнце палящее снова и снова
Терзает нас жаждой с невиданной силой!
Совсем иссушило…
Нещадно и злобно царапает горло,
И хочется слово одно лишь промолвить:
«Воды!» и немного блаженной прохлады…
Они, как награда.
Баюкает мерная поступь верблюдов,
Шуршание жёлтых песков отовсюду.
Скорей бы оазис и отдых желанный!
Бредут караваны…
Тайны пустыни
Марина Бойкова
Жара плюс пятьдесят, а может выше,
Горячий ветер миражами пышет
И гонит раскаленные пески…
Верблюды обжигают себе лапы…
Замотанные тканями арабы,
Проходят, пронося свои тюки…
Губами, пересохшими от жажды,
Глоток воды оберегая каждый,
Стараясь эту воду не пролить…
Слегка приподымая угол ткани,
Смакуют влагу в глубине гортани,
Чтоб этот зной пустыни пережить…
Когда песок уже в глазах двоится,
И солнца жар в глазах людей гноится,
Пустыня начинает остывать…
Кто выдержал один виток спирали —
Один лишь день, заснувши на привале,
Тот долго будет это вспоминать…
Песок становится холодным и опасным,
Проклятием безжалостно ужасным,
Таящим подступающую смерть…
И слышатся таинственные стоны,
И подползают змеи, скорпионы,
Что сердце начинает холодеть…
И снова день под беспощадным жаром,
Сжигая новым внутренним пожаром,
Сопровождает рядом караван…
Так было до, так есть, и дальше будет,
Пустыня беспокоиться не любит,
Не раскрывает тайны чужакам…
Караван
Чёрной цепью — верблюды,
Шёлком раскинутый путь…
Небо над ними —
Серым осколком,
Словно застывшая ртуть.
Ветры и сушь,
Ненасытное время —
Солью скрипит на зубах,
Кажется, вечность
Люди, верблюды
Тонут в горячих песках.
Красный дурман
И песчаные вихри,
Глотка от жажды горит,
Кровь бедуина — магма вулкана —
В жилах арабских кипит.
Солнце — пузырь
Остывающей желчи,
Дом Золотого Тельца;
Шёлковый путь —
Вожделение сердца,
Манит идти до конца.
Там, за холмом,
Ждёт прекрасный оазис,
Райские кущи и тень…
Стелется шёлком
Путь караванный
Вглубь чужеродных земель.
Запад-Восток,
Ароматы корицы,
Шёпот изменчивых дюн…
Ночь — словно бархат,
В небе — Селена,
Птицей поёт Гамаюн…
Пустыня
Николай Столяров 2
Пустыня пела свою песню,
Добравшись до высоких скал,
И эхом ей, в каньонах тесных,
Колючий ветер подпевал.
А солнце медными столбами
Песок калило добела,
И не укрыться под лучами,
В тени у чахлого куста.
Раскинув крылья, одиноко
Орёл парит, как чёрный крест,
Владения, окинув оком,
В гнезде садится на насест.
Он видит и мираж плывущий
Среди барханов из песка,
И караван, едва бредущий,
Давным, давно издалека.
Бездонно призрачное небо,
Лучами выжжено дотла,
Вверху сиреневого цвета
И нет ни капельки дождя.
Листвой зелёной, бархатистой
Оазис путников спасёт,
Напоит их водою чистой,
Поможет смыть солёный пот.
Но жизнь порою так жестока,
Пустыня песню пропоёт,
Колодец скроется глубокий
Оазис ласковый умрёт.
Задумайтесь о этом люди,
Не жгите бедами сердца,
Тогда пустынь нигде не будет
И расцветёт опять душа.
Караван
Ольга Швыкина
А караван идёт вперёд.
За летом неизменно осень,
Как ни печально, настаёт.
Природа вянет, тело тоже,
Дрожит мелодия стиха.
Мы сделать ничего не можем,
Лишь только просто начихать.
Потом зима засыпет снегом
И грязь, и память, и виски,
Но оставаться человеком
До самой гробовой доски —
Вот то, что каждый пожелает
Себе на жизненном пути.
Пускай собака громче лает!
Нам будет веселей идти!
Караван
И без воды…
Лишь ветер, завывая,
Сметёт следы.
За месяцем бархана —
Ещё бархан,
По царству Сулеймана —
Мой караван.
Вбирает воздух влагу:
Он хочет пить.
Вечернюю прохладу
Мне не забыть!
Мечтами подгоняемый,
Бреду вперёд…
Мираж незабываемый —
Прохлада вод!
Песчинками Пророка —
Верблюдов след…
Вернуться бы до срока.
А срока нет.
Римма Щемерова
Пустыни в тропиках нередки.
В них ни одной зелёной ветки!
Однообразный до тоски
Пейзаж- пески. Одни пески!
Но жизнь и здесь берёт своё.
Здесь у тушканчиков жильё.
И черепахи есть и змеи
В песке горячем тело греют.
Через волнистые барханы
Плывут верблюдов караваны.
К ним тянут высохшие ручки
Кусты- верблюжие колючки.
Стрелой проносятся куланы.
На солнце млеют игуаны.
Здесь жизнь, поверьте, нелегка.
Здесь царство зноя и песка.
Загадка Пустыня
Преогромное пространство,
А лежит один песок.
Глянь на запад, на восток,
Хочешь север, хочешь юг
Всюду лишь песок,мой друг.
Раньше был он там, и ныне.
—
А название …
Среднеазиатская пустыня
Сергей Саблин
Солнце зелень иссушило,
Жара дышит как вулкан.
А пустыня все просила,
Дождь у неба по утрам.
Дунет ветер сухой тучей,
Пыль закроет небеса.
И как будто засвистели,
Саксаульные леса.
Бури правят словно ханы,
Сами двигают песок.
Строят холмы и барханы,
И пустынный городок.
Переждать хоть непогоду,
Или страшную жару.
Помогает непременно,
Всем кто выроет нору.
Жаркий день всем обжигает,
Солнцем, руки и лицо.
Миражами зной играет,
Дышит очень горячо.
Но как только ночь настанет,
Тихоходом не спеша.
Мир природы оживает,
Аж до самого утра.
Суслик вылезет из норки,
Поискать себе еды.
А тушканчики у горки,
Ищут нужной всем воды.
Повылазили и змеи,
Им не страшно нечего.
Только птицы улетели,
Далеко, далеко.
—
Вот растения в пустыне,
Хоть и мало но растут.
Здесь встречаются полыни,
Да колючку ест верблюд.
А еще акация,
Песчаная осока.
Встречается джузгун,
Стоящий одиноко.
Но не всегда пустыня,
Уныло так живет.
Весной она красиво,
ИРИСАМИ, ТЮЛЬПАНАМИ, И МАКАМИ ЦВЕТЕТ.
В пустыне
Таманна
Мой корабль в золотых песках,
Сердце часто стучит в груди,
И пульсирует кровь в висках.
Необычный, волшебный сон,
Я по дюнам скольжу вперед,
И верблюд шлет земле поклон,
Сквозь пустыню меня ведет…
Нет оазисов здесь, лишь зной,
Африканского солнца плен,
Нет и мыслей, сплошной покой,
Нет преград и бетонных стен.
А в верблюжьих как смоль глазах —
Отраженье всего добра,
Я качаю щеку в руках,
Он шлет нежность свою с утра.
И опасность и чудо в ней,
Необъятен пустынь простор.
Я душой становлюсь сильней,
Обращая туда свой взор!
Каракумы — пустыня Черные пески
Тамара Ульжаева
Лучи его немилосердно жарят
И места нет укрыться, ну, хоть плачь!
Днем даже змеи здесь вас не ужалят.
Барханных гряд сыпучие горбы,
В пустыне возвышаются уныло.
Колючки, кое-где порой видны,
И через час, тебе все — все немило.
Пустыня любит сильных, если слаб,
Тебе не продержаться больше часа.
Здесь каждый научился выживать
И экономить водные запасы.
Не зря она зовется — «Каракумы»,
Что в переводе — «Черные пески».
Не из-за цвета почвы, так угрюмо
Назвали местность. Это от тоски!
Оазис
Трофимова Евгения
В пустыне песчаной,
Огромной, как море,
Иссякли все воды,
Засохло живое.
Палит зной безбожно,
Не зная прохлады,
Мираж виден ложный
Без всякой преграды.
В пустыне увядшей,
На солнечном пекле
Есть место живое,
Где в зелени ветви.
Где есть ручеёк
И цветов вдохновение.
Где можно почувствовать
Верх наслаждения.
В пустыне
Элгори
А кто сказал, что нет в пустыне жизни?
Да, выжигает стопы огненный песок,
И ни к чему значенье многих истин —
Куда не поверни — везде восток.
Но вековые в ней сокрыты тайны,
И посещает чувство, что идёшь
Великими путями древних армий
И тропами философов,
В которых смерть — есть ложь.
Живая сила мысли и движенья
В пространствах, непригодных для жилья.
Какое-то другое измеренье,
Какая-то из космоса Земля…
Волнами, сквозь дымку висящей пыли.
Годами в пустыне не нужен зонт,
А сверху тебя, как угли накрыли.
Стоит в одиночестве саксаул —
Невинный страдалец песчаной дюны.
Он ветви сухие к земле нагнул,
А где-то деревья в цвету и юны.
Куда не посмотришь кругом песок.
Светило с цепи сорвалось в зените.
Солдатская фляга нагрела бок
И чудится голос:»Скорей бегите!»
Я думал о листьях в густом лесу,
Которые мы просто здесь забыли.
Здесь пост и я службу свою несу,
Мечтая о том, чтоб скорей сменили.
Кара-Кума барханы гуляют,
Серо-желтый песок, раздуваемый в прах,
На пустынных широтах летает.
Караваны верблюдов идут не спеша,
Сознавая себя кораблями,
В этом море песка мы не видим конца,
А они здесь слились с миражами.
Одиноких колючек сухие кусты
Не украсят пустыни просторы,
Обжигающим ветром жары-дурноты
Овеваются черные горы.
Необычное озеро* в центре песков
Удивляет сиреневым цветом.
«Не утонет никто!» — слышим шум голосов,
«Соли много…» — толкуют ответы.
В этой мертвой пустыне, богатой на нефть,
Возвышаются вышек громады,
Потому и приходится пекло терпеть,
Побеждая пустыни преграды.
Удивительный мир, сотворенный Отцом!
Есть и здесь красота и богатство!
Повстречалась я с ним, прикоснулась лицом,
Восхищает песчаное царство.
Моей жизни этап — шестилетней длиной
Пролетел и обжёг суховеем.
Необычный пейзаж вспоминаю порой,
Но совсем ни о чем не жалею…
* Солёное озеро Моллакара, по своим целебным свойствам единственное в мире.
Этот кара-кара Каракум
Юрий Дмитриев-3
Зыбкие пески,
горечь от тоски,
Кара-кум.
Солнце жжет виски,
пятки сквозь носки,
Кара-кум.
Ложь и желчь конфет,
сладкого здесь нет,
Кара-кум.
Чёрный каракурт,
скорпионы тут,
Кара-кум.
Но пройдёт верблюд,
гордый как салют,
Кара-кум.
Чей-то давний хит
над песком звенит,
Кара- кум.
Пустыня Кызылкум
Сергей Дубцов
Под чашей неба блекло-синей
Юдолью смерти и тоски
Лежит горячая пустыня,
Раскинув красные пески.
Невыносим здесь зной палящий,
Дрожащий воздух раскален,
Лишь изредка в барханах спящих
Мелькнет змея иль скорпион.
Такыр из высохшего ила,
Песок на спекшихся губах,
Горячий зев, раскрыв, могила
Извергла из бархана прах.
Кто здесь лежит? Своей гордыней
Ведом из сказочных долин,
Кто поглощен песком пустыни
Таджик, араб иль сарацин?
Кто страшной смерти удостоин?
Дервиш, монах или купец,
Или в песках, упавший воин
Нашел бесславный здесь конец?
На глине твёрдой следом конским
Печать лежит от дальних стран
Кто проходил здесь? Македонский,
Хромец железный — Тамерлан?
На сей вопрос нам не ответит,
В песок рассыпавшись, гранит,
Лишь саксаул, да жаркий ветер
Чужую тайну сохранит.