Алевтина Зайцева
«Красота моя от бога».
Н. Н. Гончарова
Золото бездонное в глазах,
Взлёт бровей богини горделивый,
Глянец перламутра на зубах,
Благородство черт неповторимых.
Крест нелёгкий диво-красоты,
Прелести её венец терновый
В светской атмосфере пустоты
Карой стали для неё суровой.
Злоба, клевета вокруг рекой,
Вся в ухабах трудная дорога,
Пошлость, как удушливый прибой…
Беззащитна «красота…от бога».
Гений чистой красоты
Алевтина Зайцева
Она не раз ему являлась,
«Как гений чистой красоты»,
Но в ней любовь не зарождалась,
Не набирала высоты.
Стихи его боготворила,
К нему же льдиною была,
А страсти огненная сила
Поэта сердце жгла и жгла…
В разгаре пламенного всплеска
Романс ей Пушкин посвятил,
А гений Глинка его блеском
Мир музыкальный озарил.
Шло время, Анна изменилась,
До кавалера снизошла,
Но чувство сникло,притупилось,
Любовь от Пушкина ушла.
В последний путь её нежданно
Пред изваянием провезли,
И судьбы Пушкина и Анны
Снега навеки развели.
Мадонна
Алевтина Зайцева
Нет, не была она виновна,
Нет, не могла она предать —
Его звезда, его Мадонна,
Его детей любимых мать.
Любил в ней Пушкин душу больше
Её прекрасного лица,
Нет ничего на свете горше
Любви их близкого конца.
Среди красивых, но обычных,
Она, как редкостный цветок,
С натурой тонкой, поэтичной,
Для мужа радости исток.
Неправды строчки не сложила
И не скрывала ничего.
Лишь им жила, им дорожила,
Она любила лишь его.
Скромна, мудра, немногословна
Собой затмила высший свет.
Косые взгляды, осы словно,
Впивались жалом в пышный цвет.
Шептали про царя, Дантеса…
Её пытались очернить,
Кинжал вонзая до эфеса,
В произошедшем обвинить.
За чувство к Пушкину, за верность
Интриги гнусные плелись.
Свет не терпел его известность,
К ним месть и ненависть слились.
Поэт той местью, безусловно,
убит. Отечеству рыдать.
Мадонна не была виновна.
Нет, не могла она предать!
Мадонна стала другом и женою
Алевтина Зайцева
В Москве поэту довелось родиться,
Писать он начал в северной столице.
Там творчество его без предисловий
Легло на души всяческих сословий.
Но к Пушкину Москва вернулась снова,
Тому дом на Никитской стал основой,
Наталья в нём божественно красива
Влекла к себе неукротимой силой.
Мучительно с ней было жениховство,
На сердце поселились: беспокойство,
Отказы, объясненья, проволочки…
Но пережиты наконец-то все отсрочки.
Поэту храм Большого Вознесенья
От кризиса душевного — спасенье.
Мадонна стала другом и женою,
Счастливой долей, сбывшейся мечтою.
Музы Пушкина
Алевтина Зайцева
Одна из первых Муз поэта
Звалась Натальей Кочубей.
Не состояться встрече этой,
Не юность если б, не Лицей.
Позднее в чувственном обмане,
Когда черновики писал,
Татьяну Ларину в романе
Наташей Пушкин называл.
Екатерина — друг прелестный,
Была виденьем пылких снов.
В дар для Бакуниной,известно,
Немало преданных стихов.
Мария и Екатерина.
Сестёр Раевских нет милей,
К ним чувств бескрайняя равнина.
И Анна по душе Гирей.
Кружила голову и Ризнич.
Сложна с замужнею любовь.
Но вдохновенье в её тризне —
Земфиры пролитая кровь.
И не его Елизавета.
От Воронцовой без ума.
Она любила в нём поэта,
Но в чувствах личных холодна.
От той любви на память перстень,
В сердцах сожжённое письмо.
Роман их просто неуместен,
Судьбы совместной не дано.
Стройны, умны и так красивы!
Был образ каждой им воспет.
Будили страстных чувств приливы
Керн и Оленина Аннет.
Кузины для поэта были
Дарами Муз и божеством,
Мгновенья счастья с ними плыли,
Сливаясь в сказку, волшебство.
Слова стихов, что сердцу милы,
Слагали лирой им хвалу.
И сладко голову кружили,
Как будто в танцах на балу.
Но вот пришла и всех затмила
Его Мадонна, наконец.
Любовь фонтаном в нём забила,
Лишь с ней путь выпал под венец.
Анне Керн
Альбина Панкова
Тебя воспел великий Пушкин,
Ты к нам из прошлого пришла,
Как будто только что с опушки
По тропке к дому подошла
И, подобрав подол небрежно,
Восходишь тихо на крыльцо,
А из-под шляпки локон нежно
Ласкает милое лицо.
Дыханьем юности, мгновеньем
Небесной радости, мечты
Ты ниспослала вдохновенье
Поэту, ангел красоты.
Натали
С тонкой талией …
Жена Поэта —
Звалась Натальей.
А было годов ей много ли,
Когда на балу у Йогеля
Её увидел Поэт?
Нет…
Он был влюблён,
Он был очарован —
Взяла в полон,
Звалась Гончаровой.
Но в чьих-то руках игрушкой
Стала красавица Пушкина
Какой ей был интерес —
Дантес?
Ах, камер-юнкер,
Судили в свете,
Стрелялся, умер,
Остались дети…
А что душа её ведала?
Она давно исповедана
у Бога…
«Ты траур носи.
вдали,
Натали,
Два года…»
Семь лет носила,
Детей ласкала.
Была красива,
Звалась — Ланская…
И, может, порой вздыхала,
Обмахиваясь опахалом,
Ночами душными:
«Ах, Пушкин…»
Я Вас любил… А. Пушкину
Валентина Белевская
«Я Вас любил…», — он дни свои итожил,
Тем выражая юношеский пыл.
Любовь он нёс через века и множил:
««Я Вас любил…», я только Вас любил».
Он отличить умел зерно от плЕвел,
Глаголом жёг — и мир мудрее стал…
Волнуют кровь слова как королеве,
Так и укладчице дорожных шпал.
«Я Вас любил…», простые строки эти
Желанней шитых золотом обнов.
И слаще не нашлось ещё на свете,
Чем сладость ожиданья этих слов.
К Любви высокой мир не переменчив.
Признания дороже сердцу нет
У всех народов и времён для женщин!
«Я Вас любил…», — глаголит нам Поэт.
Воспетая поэтом
Валентина Эфендиева
Наталье Николаевне Пушкиной
Под легкою вуалью, под косынкой,
Что укрывали контур головы,
Глаза ее с причудливой косинкой,
Благодаря поэту не мертвы.
Тот образ, что он выпестовал в сердце,
Сверкал алмазом в золотой пыли,
Звучал, как незатейливое скерцо,
И затихал в неведомой дали.
Но пасквиль, словно липкая медуза,
Цеплялся к нервам, душу обжигал,
Как злая тень красавчика француза,
Как смеха издевательского шквал.
Когда же невозможное превысив,
Тот хохот докатился до судьбы,
Поэт вскипел – весь ненависть и вызов,
Потом потомки потирали лбы!
Зима несла накопленную стужу,
И лед скрипел, как старое трюмо…
«Я более лица целую душу…» –
Ответствовало каждое письмо.
Венок же тяжелее чем корона –
Великий символ смысла и мечты.
Опавшие зашелестели кроны,
Дохнула мгла могильной пустоты.
Пусть в будущем, прижавшись в эполетам,
Вспомянет шорох каждого листа
Красавица, воспетая поэтом,
Перед людьми беспомощно-чиста!
Натали
Василиса 5
Тебя избранницей назвал.
Тебе дарил цветы и ласки.
Тебе стихи он посвящал.
Тобой прекрасной восхищался.
Ты, незабвенна, Натали,
Лишь потому, что ты воспета
И с нежной прелестью ланит,
Была ты музою поэта.
Его подругой и женой,
Его избранницей желанной.
И, может, болью роковой
Или судьбой его нежданной.
И имя нежное твоё
Мы только с Пушкиным венчаем,
Вас возвеличили за то,
Что вы ему детей рожали.
И что ж теперь нам разбирать
Судьбу чужую по крупицам…
Вас он поднял на пъедестал
И вам хочу я поклониться.
Анне Керн в день памяти
Что каждой женщине приятны,
Боюсь, поймут меня превратно,
Но тем красавица жива.
И нас, конечно, по весне
Мгновенья жизни окрыляют,
Когда в томленье все пылают
И чувства те знакомы мне.
Поэт наш чувствами живёт,
В Михайловском — такая скука!
Невыносима сердца мука,
Ах, встреча с Анной, всё поёт!
Но завершился путь земной.
…Деревня Прутня. Серый камень.
И в память, что угас здесь пламень,
Цветы, положенные мной.
Сегодня вспомнил поутру,
Что в этот день её не стало,
Той, что Поэта восхищала…
Цветы кивают на ветру.
«Чистейшей прелести чистейший образец»
Поэт любимую Мадонною назвав,
Желанный образ Натали увековечил,
Неважно,что считали все ее беспечной,
Но красотой она воспламеняла бал.
О ней,чистейшей,дивной,нежной он мечтал,
Ходил хмельной от счастья,страстью окрыленный.
Портрет,обожествляя,сравнивал с иконой,
Спасителя и Деву в ней он отмечал.
Вершатся браки Господом на Небесах
Ниспосланы Судьбой нам встречи и разлуки,
Кому-то дарит счастье, а кому-то муки,
Пытаясь честно разложить все на весах.
А впереди — дуэль и на века известность..
Влюблённый Пушкин мчится к молодой невесте.
Пушкин и его Муза
Елена Николаевна Егорова
Поэт молчал. Им овладело
Виденье женщины прекрасной —
И робкой, и предельно смелой,
И целомудренной, и страстной.
Близка и далека безмерно,
Она казалась в лунном свете
Почти земной и эфемерной,
Живущей на иной планете.
В ней — радость дня и нежность утра,
Грусть вечера, томленье ночи.
Наивно, как дитя, и мудро
Она взглянула прямо в очи.
Поэт узнал её, и Муза
Дохнула в сердце дерзновенно.
Молчанья разрешились узы,
Кровь бурно заиграла в венах,
И песня сердца зазвучала
Не на заказ, не на потребу…
Поэта Муза вдохновляла
Послушницей прекрасной Неба.
Пушкин и Керн
Елена Ярина
«Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты!»
Стихи прекрасны, без сомненья!
Слова бесхитростны, просты…
О чем мечталось, то сбылось.
И вот Он повстречался с Анной…
И сколько строк вмиг родилось
На божий свет, совсем ни странно.
Взлет вдохновения, мечты,
Очарование поэта
«И отзвук чистой красоты»
Стихи рождает и сонеты.
Так воспевали на века
Своих возлюбленных герои.
Любовь! Она так высока!
Сравнить ее могу с звездою,
Что озаряет жизни путь
И делает поэта зрячим.
Лишь только б на Неё взглянуть.
А как же может быть иначе!
Лаура, Анна! Дай-то бог!
Века минули.Были встречи!
Всевышний встретиться помог,
В дарованный судьбою вечер.
И женский образ — идеал,
И божество, и вдохновение.
Средь прочих, всех- одну искал…
И родилось на свет творение.
«Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты!»
Звучит романс! Я слышу пенье!
И вижу милые черты!
Пушкин и Керн
Иван Есаулков
Так было на душе прескверно,
Что вымещал на ближних злость,
Но повстречался с Анной Керн он,
И то, что грезилось, сбылось.
Стихов прекрасных написал он
Немало, но не суждено,
Чтоб так волшебно прозвучало
Стихотворенье хоть одно.
Не принижаю их, но это —
Взлёт поэтической мечты:
И откровение поэта,
И отзвук чистой красоты.
Оно легко, как дуновенье,
А строки нежны и чисты…
«Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты»!
Последняя Муза Пушкина
Калерия Семеняк
«Чистейшей прелести
чистейший образец».
Пушкин о Натали
Последняя любовь поэта…
О ней охотно говорят;
Вопросов много без ответа,
И так — все двести лет подряд!
Что это было? Блажь? Безумство?
Прицел семейно-бытовой?
Великое, святое чувство?
Но выбор — явно роковой.
Цветаева в двадцатом веке
О Натали писала зло,
О том, что нравственной калеке
Так с красотою повезло.
Без сердца, без души, — никчёмна!
Но внешне Муза — как лоза,
Высокий рост и стан точёный,
Миндально-синие глаза.
Конец любви: интрига света
До красноты накалена,
Но на балах, не видя это,
Блистает Пушкина жена.
Одни балы за 6 лет брака,
Меж ними четверо детей, —
Биографы считали знаком
Трагедии грядущих дней.
И младшим школьникам известно:
Всё исходило от царя,
И с Музой Пушкина прелестной
Игра продумана не зря.
Надолго Муза безутешна:
Наглядна роковая роль;
И в браке — новом и успешном —
Её не покидала боль.
Великому Поэту
Леонид Гайкевич
Многих Муза посещает,
Погостит и улетает.
А для Пушкина она —
Богом данная жена.
Шепчет ласково на ушко:
«Нас Судьба связала, Пушкин.
Мы с тобою два крыла
Стихотворного орла».
И пока летает птица,
За страницею страницу
Пишет Пушкин день-деньской,
Пишет к радости людской.
Крыльев мощный взмах — и снова
Ловит люд живое Слово.
Все в восторге, как один:
Ай, да Пушкин, сукин сын.
Всё проходит в мире этом,
Оборвалась жизнь поэта.
И невольник чести встал
На народный пьедестал.
Кровь поэта — не водица,
Улетела к звёздам птица,
Но сквозь слёзы слышит Русь
Голос с неба: « Я вернусь».
Натали
Марина Беляева
Блистали зеркала и мрамор,
Улыбки дам, мужчин лорнеты.
И вдруг весь зал в волненье замер —
Она явилась. И поэт,
Да, тот, что так известен ныне,
Ей подарил восторг свой нежный.
Ах, Натали — какое имя!
Опять любовь, опять надежды…
Ах, Натали…
Нина Цветкова 39
Как грани редкого кристалла,
Ты красотой своей блистала.
В его дуще цветы цвели, —
Ах, Натали, ах, Натали…
И ты была в стихах воспета
Пером влюблённого поэта.
А сети вам уже плели, —
Ах, Натали, ах, Натали…
Его судьба, как песня спета,
А жизнь промчалась, как комета.
Часы счастливые прошли, —
Ах, Натали, ах, Натали…
Поэт, за Чёрною рекою,
Убит злодейскою рукою.
Его душа без Натали
Летит в серебряной пыли.
К нему пришла теперь свобода
От голубого небосвода.
О нём тоскуют журавли, —
О, Натали, о, Натали…
Не верь пустому славословью.
Кто помнит Пушкина с любовью, —
Поэта русского земли,
Тот не осудит Натали.
Он ярче Сириуса светит,
Своей стране и всей планете.
Его в сердцах мы сберегли, —
Верь, Натали, верь, Натали.
Не осуждайте, люди, Натали!
Ольга Бажина
Не осуждайте, люди, Натали,
Что так собою хороша была!
Друзья Поэта не уберегли —
Она ж его любила, как могла!
Не осуждайте сердца простоту
И профиль тонкий, что его сгубил,
А разглядеть пытайтесь чистоту
И душу, что Поэт не зря любил!
Не осуждайте, люди, Натали,
Она хулы влачила тяжкий крест!
За все, что вы простить ей не могли,
Ее прощает звоном Благовест!
Музы Пушкина
Оскар Хуторянский
Когда-то знал я одного,
Он тратил годы и недели —
Девицы Пушкина его
Свободным временем владели.
Хотел он знать, кто музой стал?
Что Пушкин написал шалунье?
Действительно ли с ней он спал
Иль лишь взыхал о ней в подлунье?
Тогда я был к нему неправ —
И за спиною всем отделом
Его мы звали, прошептав
Липучей кличкой “Бабоведа”.
И много, много лет спустя
Грущу о прошлом даже пуще,
Что у него я не узнал —
Кого любил сильнее Пушкин?
Как вы, я знаю имена,
Но мне они не много значат:
Вдова, а может чья жена,
Сестра иль дочь, или иначе.
Бакунина, Мария Смит,
Семёнова в зените славы,
Прошло… его уже манит
Голицина, княгиня, пава.
Прощай туманный Петербург,
Но в ссылке есть свои отрады —
Раевский дочерьми не скуп —
Влюблён он в трёх сестричек сразу.
Помещица была Инглези,
Мариола Рали, Сандулаки.
Гречанка Калипсо их сменит
И это правда, а не враки.
Красавиц дочерей Ржевусских
Он обольстил. Ну пусть женаты.
Амалия Ризнич — не из русских,
А полу-немка, итальянка.
Была конечно Воронцова,
Графиня. Бедный губернатор…
Отставку получил от дома,
Ну не Онегин. Скажем прямо.
Была помещица Прасковья,
И дочки все. Всё сомнения…
Но Анну Керн с его любовью
Он помнил «чудное мгновение”.
Вот далеко не полный список
И это всё имело место…
К Онегину не очень близок!
Татьяне было то известно?
Таков он был ревнивец Пушкин,
Стрелялся он за честь жены
Не потому ль, что знал он лучше
Непостоянство красоты.
Натали
А в старину звалась Ты — Натали.
И слухи перехлёстывались в Свете…
И офицеры, заключив пари,
Перед Тобой кружились в менуэте.
Ты начинала вальсом первый тур…
И шепоток рассеивался в зале.
Злословили старухи Красоту
И разговоров кружево вязали.
А Ты была в беспечности — ничейной
И отвергала суету советов,
А споры разрешались в оружейной,
Где «воронились» дула пистолетов.
Где оружейник, песенку ворча,
Отыскивал оружие такое,
С которым можно было бы спокойно
Отказываться от услуг врача…
И перед вспышкой жёлтого огня,
Когда курок — значение превысил,
Не оставалось времени понять
Беспомощность грохочущего выстрела…
Когда б продлить мгновения шагов!
Но век в непримиримости был страшен.
Я и теперь к барьеру встать готов,
Чтобы губами прошептать: — Наташа…-
Татьяна Зрелова
Была ли Анна Керн несчастна,
Когда отверг её поэт?
Роман был, с Пушкиным, опасный,
Но, да и он сошёл на нет!
Потухло чувство у поэта,
Как в небе первая звезда,
И Пушкин, сев один в карету,
Её оставил навсегда.
Что это было: увлеченье,
Любовный флирт, восторга миг?
Но в сердце, Пушкин с восхищеньем
Отметил, что любви достиг:
Родился стих, как дуновенье
На пашнях в мае ветерка
В весенний час преображенья —
Всё приняла любви строка!
И страстность слов сплетая в звуки,
Поэт создал любви венец,
И неги чувственные муки,
Слились в едино, наконец!
И вышло чудное творенье,
Вершина духа — дар любви.
В нём было всё — души горенье —
Огонь пылающий в крови!..
А легкомысленная Анна,
Летела дальше, жизни в след,
Она крутила всё романы
На протяженье многих лет…
И хоть судьба, порой, сурово
Карала властною рукой,
Послала ей любовь под кровом
Родного дома и покой…
Но встречу с Пушкиным, влюблённость,
Навеки Анна сберегла,
Любви своей незащищённость
В стихах у Пушкина нашла.
Муза Пушкина
Эльза Попова
Красавицей считалась Воронцова.
Её портрет, меж тем, не безупречен.
Но обаятельна,отнюдь, не ново
Что образ мемуарами отмечен.
До срока под опекой находилась
Родителей, и вследствие намёков —
В девИцах она слишком засиделась,
Разрешено ей выехать в Европу.
В Париже повстречалась с Воронцовым,
Венчались там же, в православной церкви.
Их брак считался в свете образцовым:
Приданое удвоило резервы.
Рождались дети. Вскорости супругу
Пожалованы чин и назначенье.
Направилась семья в Одессу, к югу,
Под государево благословенье.
Являясь губернаторшею края,
Балы, спектакли часто проводила,
Вкус утончённый. В обществе блистая,
Она и Пушкина заворожила.
Интригами заведовал Раевский,
Который тоже был влюблен в статс-даму.
«Полумилорд, полукупец…»* поспешно
Поэта обвиняет в мелодраме.
Михайловское** — место переписки,
Наложены на целый год запреты.
Пока вне подозрения Раевский.
Но после будет эпизод с каретой…***
Донос царю отослан вскоре мужем.
Немедленная высылка в Полтаву****.
Но с Пушкиным, по прежнему, он дружен —
Свидетельствуют письма без поправок.
«Ненастный день потух», «Желание славы»*****,
Печать на воске перстня-талисмана.
Сокрыты неизвестные нам главы
Далекого одесского романа.
Возможно, это только лишь легенда,
Необоснованны порой упрёки
И вдохновляясь аккомпанементом,
Под звуки лиры сочинялись строки.
Среди софор, акаций, барбариса,
Морские волны об утёс разбились.
А в донжуанский знаменитый список
Поэтом внесено графини имя.
* — эпиграмма Пушкина на новороссийского генерал-губернатора гр. Михаила Семёновича Воронцова
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.
1824
** — ссылка Пушкина в Михайловское.
*** — Александр Раевский остановил карету Воронцовой, держа в руке хлыст и стал говорить ей дерзости.
**** — ссылка А.Раевского в Полтаву.
***** — стихи, написанные Пушкиным в ссылке:
Сожжённое письмо», «Ненастный день потух…», «Желание славы», «Талисман», «Храни меня, мой талисман…».
Наталье Гончаровой
И не успел в любви признаться,
К стопам божественным прижаться
И дать Вам верности обет.
Мы с Вами разошлись в веках.
Не с Вами в церкви обвенчались
И дети не у нас рождались.
Не Вас носил я на руках.
Не Вам пишу я, как жене.
Но все же образ Ваш далекий
И взгляд задумчиво-глубокий
Всегда со мной. Живет во мне.