Авиценна
Валентина Глазунова
Скорей всего Ибн Сину…отравили:
Он мучился, в желудке боли были!
Ему завидовали: «Князь врачей» — в фаворе,
Вот — визирь он, а вот — уже, в неволе!
Его лишь оттого и… не… казнили,
Что — все болячки шаха, в раз… заныли!
Учёный жил — всё время, под надзором!
Был оклеветан он, не раз, подлейшим вором!
Имя его — прославлено в науке,
От мудрости своей — терпел он муки!
Не видел Авиценна … бед — исток…
И друг ему, в несчастье не помог!
Лишь, труд спасал учёного везде,
Когда он шёл… к таинственной мечте!
Неугомонный Амундсен!
Валентина Глазунова
На судне Фром, Руаль спеша на Полюс,
В бухте Китовой, зиму пережил!
Он на собаках, посреди торос,
По ледникам, отважно, колесил!
Где Южный Полюс, он пробыл… три дня,
Норвежский флаг с друзьями водрузил!
Потом, узнав, о злоключеньях Скотта,
Руаль отчаянно и искренно тужил!
Неугомонный! В Арктике — на горе!
Над… льдами в самолёте он… летит!
Здесь Амундсен пропал,а в Баренцовом море,
От самолёта… поплавок его кружит!
Руалю Амундсену!
Валентина Глазунова
Парусная яхта Йоа,
Руаль Амундсен на ней!
От Гренландии к… Аляске
Плыть придётся… много дней!
Экспедиция — опасна!
Волны бьются среди скал!
Льды!Шторма! Всё, так ужасно,
Но, кораблик, не пропал!
Доля пророчицы. Ванге
Светлана Городецкая
В круговерти веков, в миллионах смертей и рождений,
Ощущать согласованность общего хора идей.
И великий процесс — среди всех повседневных движений
Прозревать не глазами, а чувствовать сердцем скорей.
Понимая без слов, каждый камень, былинку и зверя.
Контактировать с сущностью, имя которому — Мир.
И себе, и ему, как ребёнок осмысленно веря,
Поверять свои мысли в такой засорённый эфир.
Всё терпеть и терпеть отстающих в развитии гомо.
По крупице разжёвывать глыбу древнейших наук.
Быть всегда в одиночестве, что на работе, что дома.
Непонятною быть и пугающей, словно паук.
Быть мишенью скотам, что наполнены чёрною злобой,
Богомольцам, завистникам дать инфернальный отпор.
Избегать любопытных, что бес-толку тешат утробу,
И всю жизнь помогать, помогать, пока «тянет мотор».
Гитлер
Владимир Пипченко
Ефрейтор, художник, путчист,
«Майн кампф» в заключенье писавший,
Рейхсканцлер, страну потерявший,
И фюрер, ариец, расист.
Внезапно горящий рейхстаг,
Как повод грядущих репрессий
И тысячи первых арестов,
«Ночь длинных ножей», казни, страх.
Еврей и цыган — вне закона,
Погромы, «Хрустальная ночь».
Все неполноценные прочь!
Концлагерь — запретная зона.
Аннексия Австрии. Фарс!
И тройственный Мюнхенский сговор,
И фюрер, как опытный повар,
Европу кромсает. План «Вайс».
Пакт Молотова-Риббентропа,
На Польшу прыжок в сентябре,
Страна за страною Европа
Сдаётся, как пешка в игре.
Весна сорок первого года,
Балканы в крови и огне.
В июне блицкриги не мода,
Россия в трагическом сне.
Готовы немецкие планы,
Вот план «Барбаросса» и «Ост»,
Послушны союзные страны,
Отсутствует русский мороз.
Забыта судьба Бонапарта
И вермахт разбит под Москвой,
И гибнут немецкие парни
В котле Сталинградском горой.
И сотнями «Тигры» под Курском горят,
И полмиллиона погибнет солдат,
А далее Сталинских десять ударов,
Науке победы учились не даром.
Апрель сорок пятого. Бункер. Тоска.
Мертвы и овчарка, и тихая Ева,
И боль всё сильней ощущается слева.
Кончается жизнь, пистолет у виска.
Гитлер
Дмитрий Суханов 4
В тридцатые годы в Германии Гитлер,
Доктрину народу свою изложил:
«Немецкий народ лишь достоин для счастья»
Арийская раса создаст новый мир».
В итоге войну развязали фашисты,
Европа повержена вскоре была.
Остался Советский союз на закуску,
Фортуна, однако, исчезла тогда.
Планировал фюрер блицкриг молниеносный,
Россию задумывал летом сломить.
Разрушить, что создано было веками,
Москву, Петербург наводнением смыть.
«Славяне не люди, ничтожная раса,
Судьба приготовлена только одна.
В живых кто останется, будут рабами
Свобода для них будет только мечта».
Нацисты поставили вскоре задачу,
Советских людей всех духовно убить
В избытке поить самогоном и водкой
И в нелюдей пьяных людей превратить.
Порядок фашистский недолго продлился,
Повержен был Гитлер, войну проиграл.
Страшась осужденья суда мирового,
С собою покончил он выстрелом сам.
Людоед- вегетерианец /Гитлер
Дмитрий Суханов 4
Стремясь создать империю арийцев,
Версальский мир грабительский забыть.
Задумал Гитлер силою военной,
Народы мира в рабство обратить.
Евреям и цыганам отводилась,
Намного тяжелее их судьба
Они должны стать жертвой на закланье,
Отныне их народность не нужна.
Однако, несмотря на кровожадность,
В душе искра теплилась доброты.
К животным относился очень нежно,
Стараясь исключить их из еды.
Когда охоту видел на экране,
Стремился поскорей глаза закрыть.
Поскольку эти сцены неприятны,
Зачем напрасно душу бередить.
М. Горбачёву на юбилей
Валерий Тарасенко
История движет страной по наитию,
Романов, Сталин, Хрущёв, Горбачёв.
Курсы меняя в угоду правителю,
Жизни касаясь каких-то основ.
Последний советский, партийный
избранник
Тоже стал свой городить «огород».
Миром чужим очарованный странник,
«По миру пустил» свой великий народ.
Распада Союза причин выше крыши,
«Система плохая»: твердят озорно.
Если в амбаре заводятся мыши,
Съедят и попортят любое зерно!
Ельцин
Юрий Краснокутский 2
Бориску на царство? Так он, лукавый, презлым заплатил
за предобрейшее, сам захотел царствовать и всем владети!
Повинен смерти!
Он разорил страну большую,
Как перевёртыш-коммунист.
И на него за всё грешу я,
Был Ельцин на руку не чист.
Всю жизнь к большой стремился власти,
Достичь хотел любой ценой.
Вокруг него кипели страсти,
И за Кремлёвскою стеной.
Наверно старою гранатой
Досталось по башке ему.
Два пальца — это маловато,
Того в народе не поймут.
Был Ельцин пьяница-оратор
Себя он водкой окрылял.
К тому ж палач и узурпатор,
Что Дом Советов расстрелял.
А как-то было в Вашингтоне,
В трусах гулял по авеню.
Ему казалось всё пристойно,
Но пиццы не было в меню.
Хоть Горбачёв простил Иуду,
Тот сотворил коварный план.
Как не заметил он паскуду,
И власть его — как балаган.
Ещё парочку…ещё парочку (Полиграф Шариков)
Михаил Калашников
Махов Александр
Вы спросите: возможно ли такой
Мотор создать, чтоб без конца работал,
Не требовал бы смазки никакой,
Был стоек к изменениям погоды?
И я готов сегодня рассказать
Немного Вам о жизни человека,
Сумевшего такой мотор создать,
Что символом ушедшего стал века.
Семья, где появился он на свет,
Не бедствовала, а жила богато,
Советский чем нарушила запрет —
Сибирь в итоге стала ей расплатой…
Тянулся ко всему в начале лет —
Куда идти: в науку иль искусство
Не знал, покуда старый пистолет
Он не нашёл и починил искусно.
Бывает часто в нашей жизни так:
Наш путь по жизни часто изменяет —
Всего одно движенье или шаг
На новый путь нас часто направляет…
А ведь открытия могло не быть,
Коль не сумел бы в город он прорваться,
Не смог бы власть страны перехитрить
И от родства на время отказаться.
Час подошёл служить в РККА*
И Родине все посвящать уменья,
Служил герой наш в танковых войсках
И делал первые изобретенья.
Внезапно грянул сорок первый год,
И лучшие умы страны советов
Стремление направили на фронт,
Приблизить чтобы над врагом победу…
Вдруг с фронта вести стали приходить:
Растратив половину магазина,
Внезапно начал ППШ** сбоить —
Заклинивала в диске вдруг пружина.
И Шпагину за то грозил расстрел,
Но за него герой наш заступился —
Сказал, исправить можно недодел —
Расчёт здесь самый точный пригодится.
Когда оружие он создавал,
Одна проблема лишь его терзала:
Как сделать механизма идеал,
Чтоб на войне служил тот без отказа;
Стрелял чтоб быстро, точно пулемёт,
И бил бы, как винтовка он, прицельно,
И не имел с ним никаких забот
Солдат в минуты боя в то же время.
И всю войну бойцам страны родной
Стрелковый механизм тот идеальный
Придумывал, но выпустить такой
Он смог после войны лишь окончанья.
«Насыпьте в механизмы Вы песок
И в ствол налейте хоть болотной грязи —
Прицелившись, нажмите на курок,
И выстрел будет точен, безотказен!»
А далее — Вьетнам, Афганистан,
Где непрерывная почти работа —
АК вовсю себя здесь проявил,
Хоть смазкой лишь была смесь пыли с потом,
А НАТОвец*** за счастье бы считал,
Когда бы у советского солдата
Убитого Калашников изъял
И в бой пошёл он с этим автоматом…
Когда корреспондент его спросил:
Как он относится к защите мира,
Оружие ведь, созданное им,
Немало жизни человек лишило?
Сказал: оружие он создаёт,
Стране своей чтоб силу дать и славу —
За мир же в мире борется пусть тот,
Кто во главе правительства поставлен.
Вошло в реальность, было что мечтой:
Мотор работал чтоб без остановок —
В России создан механизм такой —
АК калибра семьдесят шестого.****
Прославится изобретатель наш
В веках, ведь даже кто его не знает,
В честь механизма вечного «Калаш»*****
Так своего ребёнка называет…
*РККА – рабочее-крестьянская красная армия.
**ППШ – пистолет-пулемёт Шпагина — главное стрелковое оружие советских солдат во время Великой Отечественной войны.
***НАТОвец – военнослужащий войск военного блока НАТО.
****Калибр 7,62 мм
*****В наше время в странах Азии м Африки таким вымышленным именем родители называют своих сыновей памятуя о Михаиле Калашникове и созданном им оружии.
Франц Кафка
Татьяна Цыркунова
Франц был рождён в еврейском тесном гетто —
Это уже звучит, как приговор…
Быть может, неприкаянностью этой
Отмечен Кафка с давних детских пор.
Франц появился под созвездьем Рака,
И слабость, неуверенность в себе,
Особенности знака зодиака,
Как символы, отметины в судьбе.
От этого пришлось ему спасаться,
И Кафка в сочинительство ушёл,
В литературе смог он состояться,
Призвание и некий смысл нашёл.
Он с комплексом вины не мог расстаться —
Особенность, влияние отца,
И, как юрист, стремился состояться, —
Диплом официального лица.
Франц стал юристом — это не спасало,
А стол писателя так привлекал,
Действительность пугала, угнетала,
Давила всех страстей его накал.
И день, и ночь корпел он над бумагой,-
Так Кафка в «скорлупе» своей закрыт,
Старался Франц укрыться под «корягой»,
Как рак речной, что панцирем покрыт.
И труд, и удовольствие, и странность
К литературному столу влекли,
Таинственность, фантазия, как данность,
На некие воззренья обрекли.
Лицо худое, нос с большой горбинкой,
И взгляд, как у седого старика,
Лоб мудреца, подёрнутый морщинкой, —
Там мысли отражается река…
Он жил один в суровом, сложном мире,
Еврейский мальчик с гривою волос,
Франц мракоборцем стал в волшебной лире,
И в дневниках его возник колосс.
Съедаемый гнилым туберкулёзом,
Франц прожил мало — сорок с небольшим,
Гуманности и света симбиозом,
Переворот в сознаньи совершил.
Франц Кафка книги был большим фанатом,
Он против косности людской восстал,
Из всей Вселенной — хрупкий малый атом,
Борцом с вселенским диким мраком стал…
Мне это объяснить совсем не трудно, —
Чем Кафка сильно «зацепил» меня?
Он ищет путь и гонит мрак из будней,
В нём ярко проявился свет огня…
Кометою, отпущенной стрелою,
Он промелькнул мгновенно и погас,
Но мудростью и речью золотою
Вещает до сих пор его Пегас…
«О самого себя и я разбился…» —
Так скорбно написал он в «Дневнике»,
Животворящий ум теплом струился, —
Алмазным блеском светит вдалеке…
Луначарский
Борис Межиборский
Он зажигал в груди огонь священный,
Он был душой среди борцов других,
Кто верил в жизнь и в счастье просвещенья
И вот сейчас прочёл я этот стих.
Ему хвала, как первому из первых,
Он оставался в памяти людей,
И до сих пор, он будоражит нервы,
И остаётся всех живых живей.
И пусть когда-то горя всем хватало,
И этим горем избалован свет
Мне очень жаль, что говорят так мало,
Что жил на свете не плохой поэт
Фернану Магеллану
Владимир Радимиров
Оплыть всю Землю — что за план!
Его задумал Магеллан…
Не он доплыл, но первым, странно,
Весь мир считает всё ж Фернана!
Песня о Несторе Махно
Анатолий Чигалейчик
Есть на Украине славная станица,
Это Гуляйполе — Нестором гордится.
И поют там люди: «Любо братцы жить,
С Нестором Махно нам не приходится тужить».
И его все звали батькою Махно,
И о батьке этом даже есть кино,
И славней Чапая, этот батька был,
Он австрийцев массу в поле погубил.
И тачанку батька первым изобрёл,
Анархист по духу, батька был орёл,
«А во чистом поле, на степном просторе,
Тысячи порубанных, побитых лошадей.
И впервые в поле батькины тачанки,
Как снопы скосили тысячи людей,
А первая пуля ранила меня,
А вторая пуля срезала коня.
Любо братцы, любо — анархистам жить,
С Нестором Махно нам не приходится тужить».
Фрунзе предлагает Нестору Махно:
«Говорят, о Крыме ты мечтал давно,
Перекоп у белых штурмом ты возьми,
И с людьми своими ты в Крыму живи!»
Перекоп махновцы взяли на ура,
А потом настала страшная пора,
И в ЧК решили батьку расстрелять,
Удалось к Румынам батьке убежать,
Жил там батька бедно и от ран страдал,
И про анархистов книжки написал.
Белый папуас Миклухо — Маклай
Анатолий Чигалейчик
Миклухо — русский антрополог
Известен многим, как Маклай,
Его привёз корвет на остров
А там как хочешь выживай.
Корвет исчез в сиянье синем
И Коленька совсем один
Остался в терре незнакомой
Как Робинзон — природе сын.
Маклай достал блокнот и бойко
Стал делать первые наброски,
Вот инструменты, бусы, доски,
В округе буйная трава,
И все пестрит, как будто перья,
Вдруг показалась голова.
Вождь папуасов Хуню Муню
Весь в пышных перьях, а Маклай
Сидит, как голый попугай.
Они взаимно удивились,
Потом привыкли, тут Миклухо
Вождю серёжку дарит в ухо,
И хунюильцев удивил,
Всем штучки — дрючки подарил.
Подаркам папуасы рады,
На украшения пошли награды.
Строят Маклаю жильё папуасы,
Делят с Миклухой съестные запасы,
Вождь попросил, чтоб Маклай не дичился,
Сразу на двух папуасках женился.
Вождь был пытливым и хочет узнать,
Деток каких станут жёны рожать?
Жить среди чёрных Миклухо привык,
Выучил их полу — птичий язык,
Стал им культуру повсюду внедрять
И в христиан дикарей превращать.
Миклухо Маклай!
Валентина Глазунова
Моря Красного решил изучить он берег,
Русский путешественник, а совсем без денег!
Без помощников, один, к морю прикатил,
Жил на скудные средства, облик изменил!
Выучил арабский, враз! Голову — побрил,
А лицо, шкуркой ореха, взял и выкрасил!
Хаживал в костюме местных жителей,
Избежал гонений, слёжки и камней!
Изучил обычаи и преобразился:
В мусульманина на время, ловко превратился!
Странствовал по рифам, часто голодал,
Близок был к болезням, но не унывал!
Это путешествие, стало для него:
Боевым крещением! По словам его.
Лунный человек /Миклухо-Маклай
Наталья Бурнашева
Мечтатель и наивный пилигрим,
Не ведавший отчаянья и скуки,
Оригинален и неутомим,
При жизни признан классиком науки.
Чем больше он о мире узнавал,
Тем он ему казался интересней,
А сердцу дорогие острова —
Восторг и трепет лебединой песни.
Деля с народом радости и грусть,
Их беззащитность ощущая кожей,
С улыбкой признавался «Тамо-Рус»*,
Что папуасом стал немножко тоже.
До наших дней на теплом берегу
Предания о нем разносит ветер,
Аборигены память берегут
О «Караан — ТАмо» — Лунном человеке**.
-* «Тамо-Рус» — русский человек.
-** «Караан — ТАмо» — папуасы считали Маклая неземным, человеком с Луны.
— Н.Н.Миклухо-Маклай (1846-1888гг),из казачьего рода Миклух, вторую часть фамилии
он взял в память о своем предке-шотландце — Мак Лее, служившем в войске Б.Хмельницкого. Русский этнограф, антрополог, биолог и путешественник, изучавший коренное население Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании (1870—1880-е годы), в том числе папуасов северо-восточного берега Новой Гвинеи (Этот берег в русскоязычной литературе называют Берег Миклухо-Маклая).Выступал против расизма. День рождения Миклухо-Маклая является профессиональным праздником этнографов.
Нельсон
Юрий Михайлович Агеев
Родины туманной сердце
бьётся трепетно вдали,
ранами покрытый Нельсон
в бой выводит корабли.
Распрями, моряк, колени,
ты ещё пожить горазд.
Пусть красавица изменит,
но Отчизна не предаст.
Сил тем, кто придёт за нами.
И навеки будет так.
Правь, Британия, морями,
вейся, просолённый флаг!
Нерон
Борис Львович Фроенченко
Пегас мой крылья распростер —
Мне на Парнас открыты двери…
Да, Цезарь я!…Но я -Актер!
И что мне Юлий иль Тиберий?…
Сенат! — Собранье старых баб —
Их вечные о прошлом стоны…
Но я Нерон Агенобарб
И что мне римские законы?
Пусть мне века наложат грим —
Ведь амплуа мое — герои…
Да, я спалил Великий Рим —
Чтоб описать пожары Трои!…
Пусть кружится осенний лист,
Копьем вонзаясь в воздух чистый…
Я — не преступник! Я — Артист!
И все дозволено артисту!!!
—
Клинок кинжала так остер…
И, стоя у судьбы порога,
Смогу сказать:»Погиб Актер!…
А Цезарей на свете много»…
Про Нерона
Лариса Незлобина
Почти в 17 лет взошёл на трон.
Вернее мать продвинула сыночка
До нашей эры властвовал Нерон.
Сенека над ним трясся словно квочка.
Недолго слушал наставления Сенеки,
Устал от материнских назиданий.
Им поспешил глаза закрыть навеки.
Стал императором, божественным созданием.
В имперском Риме вырос злой дракон.
Был полон мести, алчности, коварства.
Попрал он человеческий закон
Свободы, равенства и братства.
Он гладиатор главный на арене,
Хотя актёры были не в чести.
Он под кифару песни пел в борделе.
Его таланты славили льстецы.
Он запрещал ВЕЛИЧЕСТВО обидеть,
А критики вообще не признавал.
Все стали его просто ненавидеть.
Чума и нищета — народ восстал.
Жестокий деспот потерял контроль:
Восстания, запреты и расправы.
Итог всему — суровый приговор.
Народ не вспомнил про былую славу.
Когда во власть идут тираны,
Хотелось видеть бы титана.
Фридрих Ницше
Здесь завуалирована его жизнь и последующее его
к ней отношение. Некоторый его образ мыслей.
«Тропами Заратустры» (по Ницше)
Кёнигсберг
Я даже не поэт.
Я лишь оборванный скиталец.
По мирозданьям,
жизни — уголкам.
Судьба как волк хромой.
От смерти защитит и
болью обеспечит…
Отправив в мир — где
божий свет и всё в грязи.
Мне нужно вновь отдать
кусок лохмотьев нищим.
По краю пропасти,
ловушки обойти.
Собрать все
горести, печали.
И из болот к вершинам
отнести.
Вот чёрт, чем дольше,
тем больней и скалы
вертикальней.
А силы на исходе.
И с каждым шагом,
всё трудней идти.
Нострадамус 1503-1566
Оскар Хуторянский
Вот вам алхимик Нострадамус
Как врач известность приобрёл,
Предсказывал он также малость
То, что в видениях нашёл.
Видения его туманны,
Туманны также и стихи —
И алхимической тирадой
Он мысли шифровал свои.
Он вышел из сефардов родом
И хоть крестился его дед,
Всегда неверие народа
Сопровождало его вслед.
Учился на врача немного
Лечение от чумы искал,
Но не нашёл и волью Бога
Детей, жену он потерял.
С тех пор он пишет прорицания,
Был с инквизицией знаком,
Бежал не раз от наказания —
Был назван гугенотом он.
Но королевы повелением
(Власть Медичи тогда была)
Стал лекарем и главным мнением
Её величества двора.
И не спроста, ведь предсказал он
Смерть её мужа короля —
Пошёл кто на турнир отважно,
Но смерть его уже ждала.
Он с детства видел то, что будет
И слух прошёл, что каббала
Его учила и что люди
Все верили в его слова.
А он смотрел в огонь и в воду
И видел мир печальный наш,
Он предсказал войну народов
Великой что зовём сейчас.
Похоже знал он имя «Гитлер»,
В может просто угадал…
Сказал что: конец света ждите,
Кто носит голубой тюрбан.
Ну может в цвете обознался,
А так похоже опять прав —
Идёт к тому, что мир остался
Как Нострадамус предсказал
Пиррова победа
Ксения Любавина
Жил в Эпирском царстве Пирр, и тяжёлый меч его
Выпускала лишь во сне твёрдая рука,
Так как принцип он имел, в хрониках отмеченный,
Побеждать любой ценой всякого врага.
Было времечко тогда очень неспокойное:
Кто с постели по утрам сам ещё вставал,
Воевали меж собой все мужи достойные,
Пирр не пальцем делан был — тоже воевал.
И подался он в поход, по обыкновению —
Взять, к примеру, тот же Рим, чтоб не зря идти.
Стал райцентр Аускул камнем преткновения —
Не сдавался, вишь, никак, мать его ети.
Прямо скажем, не соврав, бились до последнего.
Не прервавши бранных дел даже на обед,
Пирр победу одержал, только, бляха медная,
Половина армии — в мелкий винегрет.
И вскричал великий царь, прям нечеловечески, —
Что в сердцах не возопишь, коль душа болит?
Крыл по матушке богов римских он и греческих,
Весь античный пантеон — свет на чём стоит.
Писарь вымарал потом всё, что непечатное,
Историческую быль вытеснил эрзац,
И дошла до наших дней фраза лишь крылатая:
— Вот ещё раз победить, и всему — абзац!
Троцкий
Оскар Хуторянский
Бывают в жизни совпадения,
Октябрьский путч, что Зимний взял
Случился в день его рождения
Он тридцать восемь отмечал.
Прошел он путь провинциала
И первого ученика,
Революционного тирана
И Робеспьера Октября.
Был арестован царским строем,
А Временным освобожден,
Он Петрограда был героем
И истинным его вождем.
А псевдоним его случайно,
Взял от начальника тюрьмы
Подложный паспорт сделав тайно
Бронштейн стал Троцким, знаем мы.
Он не считал себя евреем
И наций он не признавал,
Он пролетариям лишь верил
И ради них он все предал.
Непримиримый и жестокий
И идеолог всех побед
Держал заложников возможных
Для специалистов прежних дней.
Нашла коса его на камень,
Талант и речь не помогли,
За кадрами стоял сам Сталин —
Интриг кремлевских исполин.
Была у Троцкого идея —
Чтоб коммунизм по всей земле,
А Сталин уж тогда лелеял;
«В отдельно избранной стране».
Был изгнан и лишен гражданства,
Но был опасен пока жив.
И перед войны началом
Он был приговорен и убит.
Реабилитирован недавно,
А сколько их всех полегло
Троцкистов мнимых, настоящих…
Истории нашей помело.
Мятеж Франко
Владимир Пипченко
«Над всей Испанией безоблачное небо» —
Звучит в эфире мятежа пароль.
Ещё цветы не пахнут тяжким гневом,
К сердцам ещё не прикоснулась боль.
Уже в огне испанская Марокко
И генералы жадно делят власть.
Немецкий «Кондор» прилетел до срока
И Муссолини разевает пасть.
Правительство сзывает добровольцев.
Легионеры Гернику бомбят
И на фронтах интербригад всё больше,
А среди них по-русски говорят.
Зашевелилась пятая колонна,
Предатели готовят тайно нож.
Европа левым помогать не склонна,
Ложь на устах, в печати тоже ложь.
Броня крепка и танки наши быстры,
И самолёты хороши в боях.
Своих детей вывозят коммунисты
В Россию на торговых кораблях.
Мадрид капитулировал без боя.
Фашизм и Франко всё же победил.
Своих два миллиона загубил
Он в тюрьмах, лагерях после отбоя.
Никита Хрущёв
Антонов Валерий
Избавил он народ Союза
от многих страхов и расправ,
поля засеял кукурузой,
нам коммунизм пообещав.
Последний Пленум Н. С. Хрущёва
Сергей Неверской
14 октября 1964 г. состоялся «исторический» Пленум ЦК КПСС, ставшим очередным «дворцовым переворотом» в истории нашего государства. Примечательно, что впервые всё обошлось без крови, расстрелов и т.п.
Уже на схватку не хватило сил
И время власти шло там на секунды:
В Москву летит его любимый «Ил»
Из солнечной и в зелени Пицунды.
Не скажет ничего на Пленуме в ответ,
Но не дрожали у него коленки,
Он сам сломал систему прежних лет,
Когда могли поставить просто к стенке.
Порядок сей существовал в веках,
Тут анекдот пойдёт за анекдотом,
Во всех он будет обвинён грехах
И все довольны так переворотом.
Ведь вроде оттепель настала,
А у людей видна на лицах злоба.
Построили жилья везде немало,
Но кукуруза — ужас хлебороба.
Не допустили ядерной зимы
И в космос проложили мы дорогу,
Узнает мир про нашу мать Кузьмы!
Судить его не будем строго!
О Черчилле
Софрон Бурков
Он был большим врагом России
И не скрывал своей вражды.
Мы позабыли, иль простили
Его британские мечты?
Он спал и видел нас в разрухе,
А наяву интриговал
И создавал, и множил слухи –
Нам жить по правде не давал.
Он сделал всё, что только можно,
Чтоб нас в изгоев превратить.
Но почему же нам так сложно
Его хоть в чём-то укорить?
Ведь он Россию ненавидел
Патологически легко.
Пусть был он яркий, сильный лидер –
Но чтобы славить нам его?
От восхищенья захлебнуться,
Себя не ставя ни во грош,
И не желать никак очнуться
От сказки: «Как же он хорош!»?
Наверное, своих врагов
Мы понимать должны, не боле,
Иначе не сносить голов
Нам в нашем русском чистом поле.
Идёт сраженье за умы,
За право и возможность думать,
И мы обязаны чужие сны
Куда-нибудь, подальше от греха, засунуть.
О Черчилле должны мы знать,
Что он любил безбожно врать,
К рукам чужое прибирать
И русских люто ненавидеть.
И перестать им восхищаться,
За самовоспитанье взяться
И Родине своей предаться,
Чтоб в сердце истину увидеть.
Черчилль
Татьяна Цыркунова
Потомком рода Мальборо он был,
Массивный, крупный, с головой большою…
Политик, дипломат, — по мере сил,
Кто знает, что там было за душою?
Прославился он с бурами в войне, —
За голову назначена награда…
Жестокость им проявлена вполне,
Кричали буры: «Сэр — исчадье ада!»
Советов давний, вечный, страшный враг,
Как люто ненавидел он Россию!
Всегда был поднятым британский флаг, —
Коль надо, чтоб Россию укусили…
Ошибка страшная была видна, —
Умел невинным ловко притвориться…
Бомбёжка Ковентри — его вина…
«Соната лунная»* — век не отмыться!
Немецкий расшифрован тайный код
И о бомбёжке данные известны,
Но Черчилль предал вверенный народ,
Хоть точно знал о времени и месте.
«Энигмы»* тайну людям предпочёл, —
Так звали шифровальную машину…
И Ковентри бомбили сотни «пчёл», —
Люфтваффе город превратил в руины.
Всегда с сигарой в уголочке рта,
Поборник англосаксов, их защитник.
Довлела часто гнусная черта, —
К России относился словно хищник…
В политике большой — тяжеловес,
Он долго вёл английскую «эскадру».
За ним людей погибших — целый «лес»,
Но Англия гордится ценным кадром.
Я перед белым кубом* постою, —
На нём видна огромная фигура…
Чувств неприязни я не утаю…
Чужда мне англосакская натура.
Примечания: «Лунная соната» – так называлась ковровая бомбардировка английского города Ковентри в 1940 году. В ней участвовали более пяти сотен самолётов Люфтваффе. Город был полностью разрушен.
«Энигма» – от греч. «Загадка», так звали шифровальную машину.
На белом кубе в Лондоне установлен памятник Черчиллю. Автор памятника — Айвор Роберт Джонс — 1973 год.
Ум Эзопа — это…
Святослав Супранюк
Ну как же нам не огорчиться,
когда давно пора лечиться?
Диагноз — «Горе от ума»,
поэтому пуста сума.
Тут сколько боженьке ни кайся, —
и от тюрьмы не зарекайся,
коль мы рабы с умом Эзопа,
то наша жизнь сплошная… радость!
А вы подумали иначе?
Что ж, может станете богаче!
Но как наполнится сума,
так поубавится ума…
Княгиня Елизавета Николаевна Юсупова
Наталья Демьяненко
Художники считали честью
Писать княгини той портрет.
О красоте гудит весь свет.
Княгиня равнодушна к лести.
Стройна, высока, смуглолица,
Глаза, как ярких две звезды,
И чёрные, как смоль ресницы.
В ней столько шарма, простоты.
Всё лучшее в ней сочеталось:
Умна, красива и добра.
Хоть много злата, серебра,
Помочь другим всегда старалась.
Приюты, церкви и больницы.
Их нужды ей всегда известны.
Те о проблемах пишут честно.
Им помощь оказать стремится.
Когда в страну пришла беда,
Она в поместье не сидела
И помогала,как умела.
Для раненых есть поезда.
И санатории, больницы
Она в России создаёт.
Прийти на помощь долг зовёт,
И благодарность видит в лицах.
Своим богатством не кичилась.
Одета строго и со вкусом.
Музей изящного искусства
Создать с другими согласилась.
И за заслуги орден дали.
Княгиню годы не меняли.
Всё та же добрая душа
И несравненно хороша.