Антонов Валерий
Он то, что желанно людьми,
волнующе выразил в звуке:
гармонию страстной любви,
сердечные, пылкие муки.
П. И. Чайковский
Белов Сергей Александрович
«Онегин», «Пиковая дама»,
«Щелкунчик» музыкой своей
Нас удивлять не перестанут —
Их создал мастер — чародей!
Он в мире музыки был гений.
Его сам Бог поцеловал!
Таких прекрасных сочинений
Ещё никто не написал!
Их нет нежней, сочнее, краше.
В них мысль ясна и глубока.
Чайковский — это гордость наша
На все грядущие века!
О музыкальных новостях услышал наяву,
И растерялся, как же так, он был совсем живой,
Чуть поклонился, сделал шаг, лицо закрыл рукой.
О «лёгких пьесах» рассказал, что Бобу посвятил,
Сказал, спешит он на вокзал, прощения просил,
Ведь репетиция в Большом, там ждали Петипа
И балетмейстер Иванов, и танцовщик Легат.
Провёл в гостиную меня, и удалился вдруг,
Я образ в памяти храня, весь обратился в слух,
Щемило сердце от тепла, мелодия лилась,
И старых клавишей игра в душе отозвалась.
Я вышел в зимний старый парк, к скамейке подошёл,
Кружили сверху облака, скрывая самолёт,
Чайковский улыбнулся вновь, на поезд опоздал,
Сидел, поставив рядом трость… Наверно, меня ждал.
Лариса Кузьминская 6
Июнь. Чайковский. Баркарола.
Июнь. Сиянье. Баркарола.
Но нет гондолы и воды.
У водоема радиола
Блестит, как капельки слюды.
Июнь. И дует ветер теплый,
Бежит по клавишам рука.
И небосвод как будто блеклый,
На нем разлиты облака.
Июнь. Чайковский. Цветозвуки.
Минор, мажор, минор, мажор,
Июнь нам дарит сладость скуки
И крыльев бабочек узор.
Июль.Чайковский
Жара, энергия, июль.
Макушка лета, разнотравье,
В блестящей солнечной оправе
Окно. Жасмин и тени тюль.
Июль… и грезится косарь,
Блестит серебряной косою,
Ложатся травы полосою,
Труды и думы, все как встарь.
Август. Чайковский
Жара. Окончен сенокос.
Серпа не виден полумесяц.
Кружатся птицы в полнебесье.
А над цветами рой стрекоз.
Колосьев золото и мед
В снопы повязаны, как свитки.
И золотые эти слитки
Мукою станут в свой черед.
Истинно русский,
Трогает душу
Светлою грустью.
Поздняя осень,
Желтеет роща.
Красиво очень —
Это Чайковский.
Белые лебеди,
Темнеет озеро.
Сказок поэзия —
Это Чайковский.
«Евгений Онегин»,
Картины прошлого.
Любовь, вдохновение —
Это Чайковский.
Храм, литургия,
Небо высокое.
Боже, прости нас, —
Это Чайковский.
Людмила Лидер
В пять лет играл на фортепиано,
А в восемь гордо сочинял,
Он в музыку влюбился рано,
Что будет гением, не знал.
Отец был горным инженером,
Заводом Камским* управлял,
Всегда во всём он был примером,
Детей достойно воспитал.
Пётр был в семье вторым ребёнком,
А старший Коля — сорванцы!
И Саша милая сестрёнка,
Модест и Толя — близнецы.
У мамы голос несказанный,
Она всегда по вечерам,
Играла на фортепиано,
Дом превращая в Божий храм.
Уроки музыки, учёба,
Разлука с домом и печаль.
Потом в юстицию дорога,
Консерватория, медаль!
Но личной жизни не случилось,
Молва и слухи расползлись,
Так в его жизни получилось,
Надежды в миг оборвались.
Спонтанно в брак вступил от «глаза»,
Без чувства, радости, любви.
Но слухи мерзкой метостазой,
По сердцу бедному ползли.
Союз распался так стихийно,
В глазах кружился суицид,
Решенье принял, что Россию,
Покинуть должен от обид.
Вновь Родина его встречает,
Известность, бешеный успех,
Он «заграницу» покоряет,
Его мелодия для всех!
Холера унесла нежданно,
В четыре дня, решив судьбу,
Ушёл из жизни очень рано,
Оставив миру красоту!
Камским* — Камско-Воткинский
В музее П. И. Чайковского г. Воткинск
В душе его всегда звучала,
И радость жизни, сказки сна
В мелодии преображала.
Она звучала по стеклу,
Как барабанит дождь по крышам,
Она так нравилась ему,
И снизу шла, тянулась в выси,
Она по озеру плыла,
Она берёзами шумела,
В июле липами цвела,
И им владела, как хотела.
А что за музыкой? Любовь —
Она в палитре нот сквозила,
И уверял он вновь и вновь,
Как хороша душа России.
П. И. Чайковскому
Фомина Ольга Алексеевна
(к 175-летию со дня рождения)
Здесь, у Чайковского, в Клину,
У звуков гения в плену,
Постичь созвучия спеша,
Вмиг очищается душа.
Любимый гения цветок,
Тут скромный ландыш у рояля,
Вот так же он благоухал,
Когда играл он в этом зале.
Здесь старый сад своей сиренью
Так учащал сердцебиенье,
Что он, вдыхая аромат
Работал сутками подряд.
Меж ним и Богом тайна. Свыше,
Он, звуки неземные слыша,
Пером их в ноты превращал
И в пять линеек помещал!
Вот чудо нотного листа!
И хоть прошло лет больше ста,
Лишь пальцы клавишей коснутся,
И звуки чудные польются!
Язык божественного звука!
Какая сладостная мука
Его понять и записать!
Что может счастья больше дать?
Ему дано было оно
И, распахнув своё окно,
Он звуки музыки пролил,
И мир навеки покорил!
Всё в его музыке: капели
И в марте « Жаворонка» трели,
Когда далёк июльский зной,
Меж небом льются и землёй!
А вот дитя весенних нег,
«Подснежник» выбрался сквозь снег,
Чтоб душу нам разбередить
И первым чувством наградить.
Арпеджий трепет… Май ступает,
Душа в восторге замирает,
И чувства нежные манят
В подлунный час в цветущий сад.
И в предрассветный час росы
Мы слышим мерный свист косы:
Косарь поёт о жарком дне,
И пот струится по спине.
Но вот призывный клич октав,
И зову рога дружно вняв,
Собаки подняли свой лай:
«Охота»! Ну же, поспевай!
Перо под пальцами звучало:
«Осенней песней» отвечало,
А «Святки» вьюжною зимой
Кружили вальсом ля-бемоль!
Сегодня вновь открыт рояль,
И его звук уносит вдаль,
Где «Тройка» средь снегов бежит,
И колокольчик дребезжит.
Как песней звонкою он льётся!
Тут сердце ото сна очнётся,
Душа тоскою защемит…,
И с Богом вдруг заговорит!
Мелькают года времена…,
Но вечна музыка одна!
И до сих пор, как он, в Клину,
Мы в его музыки плену!
Петр Чайковский
Юрий Резников 2
Он весь состоял из созвучий,
Заполнен талантом могучим.
Он музыкой был сотворен,
На музыку был обречен.
Он в мире везде всем известен,
Желанный всегда и уместен.
Он в жанрах любых сочинял,
Шедевры он в них создавал.
Звучала в нем музыка вечно,
Он ей отдавался сердечно.
У бога мелодии брал
И людям их все отдавал.